Рэйчел Гибсон - Смотрите, Джейн забивает!

– Это было бы здорово. Спасибо. Возьми спагетти и поставь их вариться.

Обойдя барную стойку, Мари присоединилась к Люку на кухне: вытащила красную коробку из стеклянного шкафчика, затем потянулась за мерной чашей.

– Два стакана воды, – прочитала она вслух. – И столовая ложка сливочного масла.

– Когда Мари была маленькой, – сказал Люк, как только сестра повернула кран, – она говорила «бода» вместо «вода».

– А ты откуда знаешь? – спросила Мари, отмеряя воду в чаше.

– Услышал от тебя, когда приезжал в гости. Отец был еще жив. Тебе было, наверное, года два.

– Я была симпатичной в детстве.

– Ты была лысой.

Она закрыла кран и вылила воду в кастрюлю.

– И что?

Дотянувшись, Люк потрепал сестру по волосам:

– Ты была похожа на обезьянку.

– Люк! – Мари поставила кастрюлю на плиту и пригладила волосы пальцами.

Он рассмеялся глубоким удовлетворенным ха-ха-ха.

– Ты была симпатичной обезьянкой.

– Ладно. Так-то лучше. – Повернувшись к плите, Мари добавила масла. – Ты просто ревнуешь, потому что сам был похож на Телепузика.

– Что такое Телепузик?

– О Боже! Ты не знаешь, кто такой Телепузик? – Она покачала головой, удивляясь глупости своего брата.

– Нет. – Озадаченная складка пролегла между его бровей, когда Люк обратил взгляд своих голубых глаз на Джейн. – А ты знаешь?

– К сожалению, да. Это шоу рассчитано на детей самого младшего возраста. И насколько я могу судить, посмотрев передачу один раз, эти Телепузики просто бегают по Телепузиландии, болтая и лопоча.

– И они показывают картинки на своих животиках, – прибавила Мари.

Рот Люка приоткрылся, глаза остекленели, и он выглядел так, будто заработал неожиданную головную боль, просто подумав об этом.

– Да ладно! Вы шутите!

– Нет, – Джейн покачала головой. – И в свое оправдание: я просто знаю это, потому что несколько лет назад Джерри Фалуэлл опубликовал заголовки, в которых предупреждал родителей, что в Телепузиландии таится гомосексуальный подтекст. Вероятно потому, что Тинки-Винки фиолетового цвета и носит красную сумочку.

– Тинки-Винки? – Медленно повернувшись, Люк посмотрел на свою сестру: – Черт возьми, и ты высмеивала меня за то, что я смотрю хоккей.

– Это не одно и то же. Когда ты смотришь хоккей - это всё равно, как если б я смотрела обучающие программы.

Очко в ее пользу.

Должно быть, он подумал так же, поскольку признал это, пожав плечами.

– Поверить не могу, что ты смотришь этих Телепузанов, – сказал Люк, но взял пульт и выключил хоккейную игру.

– Телепузиков, – поправила его Мари. – Когда я прихожу к Ханне, она включает кассеты для своего двухлетнего брата. Это завораживает его, так что мы можем красить ногти на руках.

– Ханна?

– Девочка, которая живет на третьем этаже. Я говорила тебе о ней.

– О, точно. Я забыл, как ее зовут. – Как только Люк поставил овощи тушиться, он включил плиту-гриль и положил на нее курицу.

– Я собираюсь с ней в кино после обеда.

– Вас подвезти?

– Нет.

У Люка было врожденное изящество во всем, тянулся ли он за шайбой или переворачивал куринные грудки на гриле. Экономные и плавные движения – это было завораживающее зрелище. Почти такое же завораживающее, как созерцание его задницы, обтянутой этими штанами карго. Край его свитера спускался чуть ниже бедер, прямо над ярлыком «Нотика», пришитым на задний карман.

Джейн слушала Люка и его сестру, рассказывавшую о том, как они провели день. Обо всем, что она купила, и о ее дальнейших планах. Джейн знала из своих разговоров с Люком, что тот считал, что плохо справляется с Мари. Видя их вместе, Джейн уверилась, что он неправ. Казалось, они вполне прилично ладят. Они были семьей. Возможно, не совсем обычной семьей, может, не всегда спокойной, но все-таки семьей. Они стояли у плиты, готовили, разговаривали, стараясь втянуть и их гостью, но она все еще ощущала себя немного отстраненно. Мари в своих слишком обтягивающих джинсах, которые она надела, когда Джейн заехала за ней этим утром, и Люк в своих штанах, которые были точно такими же, как у сестры.

Люк переворачивал курицу, а Мари просвещала его о различных дизайнерах, про которых ей поведала Каролина.

– Надеюсь, ты, наконец-то, купила несколько не слишком узких джинсов, – сказал он, проверяя варящиеся на пару овощи.

Мари посмотрела на брата через плечо, слегка прищурив голубые глаза.

Возможно, если бы Люк взглянул в сторону своей сестры, то заметил бы, что назревает серьезная проблема, и не добавил бы:

– Твои штаны такие обтягивающие, что удивительно, как они не разошлись по швам.

Ой-ой.

– Это та-а-ак подло! Я же не говорю тебе, что твои джинсы слишком обтягивающие.

– Потому что это не так. Я не люблю, когда что-либо обтягивает мою задницу. – Наконец он взглянул на Мари: – Из-за чего ты так бесишься?

Девочка открыла рот, но Джейн опередила ее:

– Мари подобрала несколько милых вещиц, и в них она выглядит действительно симпатично. – Ну, за исключением того пояса с шипами. – Каролина выручила ее. Я не очень хорошо разбираюсь в модной ерунде и во всем этом цветастом хит-параде вещей. Вот почему я ношу много черного.

Люк наклонился, оперевшись о кухонный стол.

– Я думал, это потому, что ты Королева проклятых.

Джейн посмотрела в его смеющиеся глаза и нахмурилась.

– Нет, грубиян, – сказала она и снова повернулась к Мари. – В следующий раз, когда я пойду на эпиляцию воском, тебе следует пойти вместе со мной. Я раньше брила ноги, но теперь перешла на воск. Больно дьявольски… ох, я имела в виду чертовски… но оно того стоит.

– Хорошо. – Мари улыбнулась брату: – Могу я взять одну из твоих «Виза», Люк?

– Черт, нет. – Он скрестил босые ноги и сложил руки на широкой груди. – Ты купишь пятьдесят килограммов конфет и дурацкие компакт-диски Бритни Спирс.

К Мари вернулся ее свирепый вид.

– Это произошло только раз. И совсем не пятьдесят килограммов. И я не покупаю дурацких дисков.

– Дважды. Весь этот сахар вреден для тебя, а Бритни Спирс – просто вынос мозга. – Напряжение сковало воздух, хотя Люк, казалось, не замечал этого. Или просто слишком хорошо игнорировал. Он выпрямился и проверил то, что готовилось. – Когда-нибудь, когда у тебя все еще будут все твои зубы, и твой мозг не превратится в желе из-за Бритни, ты поблагодаришь меня.

Судя по выражению лица Мари, такой день наступит о-о-очень не скоро.

К тому времени, как все они сели за обеденный стол, Мари надолго замолчала. Даже при том, что и Джейн была в свое время девочкой-подростком, она не припоминала, чтобы когда-нибудь была такой же угрюмой. С другой стороны, у нее не было брата, который говорил ей, что ее штаны слишком обтягивающие, а ее музыка – отстой. Только отец, который имел обыкновение раздражаться и наводить на нее ужас, обвиняя во всем ее «женские дни».