Сюзан Барри - Звезды Сан-Сесильо

— Вероятно, я никогда не воспользуюсь ею, — сказала она, — но буду чувствовать себя увереннее, зная, что она лежит в моей сумочке, и я могу с искушенным видом извлечь ее, если захочу!

Как и было задумано, после салона они прошлись по магазинам, а вечером, блистая обновками, отправились с Питером на ужин. На Лайзе было ярко-розовое тюлевое платье с несколькими нижними юбками, шуршащими при ходьбе, и легким корсажем, тесно облегающем всю ее тоненькую фигурку.

Мисс Трейси нарядилась в жемчужно-серый атлас. Она никогда раньше не носила атласа, считая его слишком пышным для своих внушительных габаритов, и когда Лайза убедила ее накинуть на плечи богатое темно-фиолетовое боа, она засомневалась, может ли позволить себе столь неожиданную эмансипацию.

Ее бы больше устроило постепенное приобретение лоска светской пожилой дамы, но Лайза с энтузиазмом убеждала ее одеться именно так.

— Вы прямо преобразились! — заявила она, но, спохватившись, что это может быть расценено как неделикатность, добавила: — Вы могли бы стать такой много лет назад, но никогда не занимались этим. Привыкли к твиду, а ведь вы не созданы для него! Вы можете быть по-настоящему элегантной, если оденетесь в то, что вам идет!

Тетушка Грайзельда засмеялась, как будто это ее позабавило, и ласково ущипнула девушку за щеку:

— Ну, это относится к нам обеим, дорогая. А вы в этой тюлевой вещичке похожи на фею на новогодней елке! Я никогда не назвала бы вас элегантной, но, по-моему, вы очаровательны! Погодите немного, и темные испанские головы быстро закружатся при вашем появлении, — разумеется, я имею в виду мужские головы!

Она подошла к туалетному столику и открыла флакончик дорогих духов.

— Вы должны слегка подушить за ушами, и я не знаю, где еще полагается. Может быть, это слишком резкий запах, но мадридцы любят крепкие духи, а девушка из этого салона уверяла меня, что они безумно возбуждающи — apasionado [3] Страстные (исп.). , как она их назвала!

Но Лайза отказалась, считая, что ей вряд ли подойдут такие вызывающие духи, и тетушка Грайзел, неохотно поставив флакончик на место, тем не менее согласилась с ней.

— Ладно, наверное, вы правы. Нам придется поискать для вас что-нибудь более напоминающее запах фиалок или английского розового сада. — Она не заметила, как напряглась Лайза при упоминании розового сада и как задумчив стал ее взгляд. — Но не забудьте надеть это, — протянула она Лайзе шаль из тончайшего черного кружева, в совершенстве дополняющую ярко-розовое тюлевое платье.

Когда они вместе вышли из дома, в голове тетушки пронеслось: «Девочка не просто прелестна — она похожа на розу из дрезденского фарфора!»

Весь вечер Лайзу не покидало чувство нереальности происходящего. Питер явно разделял мнение тетушки об их молодой соотечественнице, когда ему предоставилась возможность внимательно рассмотреть ее в сверкании огней роскошного ресторана.

Это был изысканный ресторан, где не звучали обычные гитары и не было ожидаемого Лайзой щелканья кастаньет. В этот вечер у Лайзы поэтому сложилось несколько ложное понятие о Мадриде. Шампанское — на чем настоял Питер — отличалось высочайшим качеством, еда была превосходной и обслуживание замечательным. Посетители ресторана выглядели так же элегантно, как мисс Трейси в своем сером атласном платье, а атмосфера дышала благополучием, спокойствием и благопристойностью, как тихая заводь. Это не был Мадрид страстей, пряных ароматов духов, грохота тамбуринов. Здесь не было разлетающихся каскадов юбок, приколотых к мантильям роз, темных глаз, соблазнительно поглядывающих поверх распущенных вееров.

— Все в свое время! — пообещал Питер, когда Лайза выразила свое удивление чопорностью обстановки ресторана. — Это Мадрид высшего света! Я подумал, что буду постепенно знакомить вас с городом. Начнем с вершин и будем потихоньку спускаться вниз! — Он с усмешкой поглядел на ее обескураженное лицо.

«Мадрид для избранных! — подумала она. — Это среда, в которой, вероятно, вращается отец Жиа с доньей Беатрис, когда живут в Мадриде. А вдруг они сейчас появятся здесь?»

Но никто не появился, и ужин продолжался все так же лениво. Когда, в уже очень поздний час, он подошел к концу, был выпит и по достоинству оценен завершающий его кофе с ликером, они покинули ресторан и пошли пешком домой к тетушке Грайзел, потому что ночь была такой бездыханно жаркой и пьянящей, что брать такси показалось грехом.

Тетушка Грайзел обратила внимание Лайзы на звезды, проливавшие свой мерцающий свет сквозь чувственно горячее марево:

— Вот они! Звезды над Мадридом! Ну разве они не огромны?

Лайза посмотрела вверх. Это были удивительные звезды, но они ничуть не напоминали те, что отражались в сиг нем просторе вод, омывающих берега ее любимого Сан-Сесильо — Сан-Сесильо, где она сидела как-то ночью в небольшом кафе и пила вино со своим теперешним хозяином. Вино цвета спелых абрикосов, чистое как стеклышко.

В ту ночь это абрикосового цвета вино немного ударило ей в голову… или в голову ей ударило предложение работы, которого она никак не ожидала? А она была настолько неразумна, что приняла его. Ей следовало на следующий же день уехать домой и избежать таким образом сердечной боли в будущем — на всю оставшуюся жизнь!

Даже сейчас, после столь приятного вечера, она чувствовала, как к сердцу подкрадывается тоскливый холодок одиночества, потому что здесь, в столице Испании, живет человек, способный до конца своих дней легко обойтись без нее. Теперь уже очень скоро он выплатит ей последнее жалованье, возможно и с дополнительным вознаграждением, и скажет ей, что в ее услугах больше не нуждаются!

Лайза споткнулась, и Питер довольно крепко придержал ее за обнаженный локоть.

— Завтра, — произнес он горячо и интимно, — я покажу вам гораздо больше, Лайза! Это будет замечательная неделя или две! Хорошо бы пожить здесь недели две. Фернандес и эта его странная инфанта вполне могли бы это время обойтись без вас!

Слова Питера лишь еще раз повернули нож, и без того торчавший у нее в сердце!

За десять дней, пролетевших с быстротой молнии, Лайза сполна насладилась жизнью.

Утро неизменно начиналась с раннего чая, приносимого Хуанитой — мисс Трейси была не из тех, кто, живя за границей, отказывается от исконных привычек британцев, — и следующего за ним блюда с завтраком, состоящим из апельсинового сока, завитка зажаренного до хруста бекона и тостов. После этого мисс Трейси появлялась в комнате Лайзы в купальном халате, и они строили планы на день, обсуждая предложения Питера на этот счет.

В один из дней он устроил Лайзе блиц-экскурсию по Мадриду. Она увидела Эскориал и королевский дворец Эль Прадо, восхитительную резиденцию, окруженную деревьями, которые служили фоном Веласкесу в его портретах. Питер показал ей Музей Прадо, церкви, главные улицы, украшенные фонтанами аллеи. Они потягивали напитки со льдом в веселых кафе на открытом воздухе и завтракали в живописных ресторанчиках, а во время коктейля, или «во время вермута», когда жители большинства столиц сидят за ужином, они с мисс Трейси облюбовали несколько скромных баров, где атмосфера была достаточно фешенебельной и респектабельной, но весьма непринужденной, и они чувствовали себя причастными к этой среде. Порой им даже казалось, что время обеда не настанет никогда. Ведь в Испании обедают всегда поздно, а время здесь, казалось, не имело никакого значения — оно просто течет своим чередом!