Абигайль Кейси - Гадание на розах

Впрочем, пообщаться с белыми розами, готовящимися завоевать весь мир, Глория могла, и не выходя из аспирантского бунгало.

Конечно, здесь их была не тысяча, как на опытной делянке, а всего лишь пара.

В хрустальных вазах на трельяже.

Как только начался осенний семестр, Глория, по подсказке своей мудрой бабушки, принялась гадать на розах.

Каждый вечер послушная внучка срезала по два бутона своей Безымянной красавицы и ставила их в вазы по обе стороны зеркала.

Бабушка уверяла, что в этом гадании все гораздо проще, чем в бросании высушенных костей хорька или в мудреной хиромантии.

Если распустится правый цветок — жди сегодня любви.

Если же левый — то встреча с долгожданным суженым, увы, откладывается еще на сутки.

В спальню через распахнутое окно врывалось солнце, вспомнившее о прошедшем лете.

Глория, блаженно жмурясь, обернулась к трельяжу, как всегда делала по утрам.

Только бы погодную благодать и определенность не испортил результат очередного гадания. Весь сентябрь цвет давала исключительно левая роза. Правая упорно опаздывала в этой судьбоносной гонке. Но, может, смена дождей на солнце изменит расклад.

Глория с надеждой открыла глаза — и вскрикнула от неожиданности.

Правая роза торжественно и горделиво расправила атласные лепестки.

— Не может быть! — отрешенно сказала Глория своему отражению в зеркале. — Две удачи в один день!

Но тут же ее радость пошла на убыль.

Оказывается, левая роза, вечная предательница, тоже расцвела… одновременно с правой вестницей долгожданного счастья и близкой любви.

Глория печально вздохнула и ласково коснулась пальцами свежих и роскошных лепестков — сначала правой красавицы, потом — левой.

Обе розы виновато качнулись в хрустальных вазах, радужных от осеннего солнца.

Глория раскидала подушки.

Но, по крайней мере, такая неопределенность результата гадания намного лучше, чем постоянное и категоричное отрицание возможности крутого разворота аспирантской судьбы.

Глория сбросила одеяло и смяла простыню.

Весь день еще впереди.

Глория распинала шлепанцы.

И возможно, именно сегодня, когда безымянной пока красавице так повезло в далеком Париже, ее создательнице уготована подобная участь в университетском кампусе.

Глория захлопнула окно, за которым птичьи рулады и щебетанье сменились рокотом автомобильных моторов, далеким самолетным гулом и взвизгиванием тормозов.

Что бы там розы ни пророчили, а ровно через один час и сорок пять минут надо быть в аудитории — никто семинар по семейству розоцветных не отменял.

Глория поспешила в душ.

Впервые сам декан доверил тихой и трудолюбивой аспирантке читать вместо себя раздел, посвященный розам и их многочисленным родственникам.

Глория натянула купальную шапочку, чтобы не намочить волосы.

А после дебютной лекции можно будет плотно засесть за компьютер и отыскать в Интернете адекватное название для беленького, атласного, благоухающего первенца.

Глория сделала воду погорячей.

Хотя, конечно, лучше было бы подыскивать имя для настоящего первенца — орущего и сосущего…

Глория дотянулась до флакона с гелем.

Если, конечно, это будет мальчик.

Глория откинула пробку.

С девочкой-то все проще, без вариантов: только Глория.

Гель, охлаждая разогретую кожу, медленно и вязко потек по грудям, животу и спине.

Дочка вся будет в маму-аспирантку — ласковая, верная, чуткая, добрая, трудолюбивая.

Глория захватила подмышки.

А самое главное — умная.

Глория обработала маленькие острые холмики, которые университетский профессор анатомии называл чуть нараспев — молочные железы.

И такая же невезучая.

Глория занялась тем, что почтеннейший и титулованный профессор, давно утративший даже намек на сексуальность, именовал академично, бесстрастно и суховато, прибегая лишь к мертвой латыни.

Невезучая по линии мужчин.

Глория, припомнив еще с десяток профессорских терминов, разразилась звонким смехом.

Нудный старикан напрочь позабыл, что когда-то балдел от женских прелестей и наверняка, по уши влюбленный, именовал притягательные части тела гораздо поэтичней и разнообразней.

— Как там у шотландского барда про девичьи груди?.. Метель, наверно, намела два этих маленьких холма…

Глория прослезилась — то ли от умиления, то ли от досады.

— А самый мудрый из царей тоже неплохо сказал о грудях невесты: пара молоденьких серн, пасущихся между лилиями.

Глория смыла непрошеные слезы.

— Куда профессорам анатомии до влюбленных поэтов и царей, охваченных страстью.

Глория бодро присвистнула.

— Рано или поздно любовь приходит к каждому человеку.

Но слезы снова — предательски, на рефлекторном уровне — проступили, не давая расслабиться.

— Неужели мне никогда, никогда, никогда не услышать подобных слов?

Глория плакала тихо и долго, стоя под горячим душем, не приносящим облегчения.

— Ни-ког-да…

Как правило, упругие водяные струи и ароматный гель очень быстро приводили расстроенную девушку в академическое чувство.

Но в этот раз почему-то интенсивное намыливание и энергичное смывание абсолютно не помогало.

Как и воспоминание о невнятном гадании.

Ну почему левая не помедлила хотя бы минутку?

И, чтобы больше не забивать голову идиотскими мечтами о пылкой, страстной, всепоглощающей любви, аспирантка принялась вслух повторять тезисы к грядущему семинару:

— Известно, что к семейству розоцветных относятся груша, яблоня, персики, слива и вишня!

Аспирантка удовлетворенно представила, как при этих проникновенных словах первокурсники и первокурсницы начнут аппетитно облизываться.

— Но вы вряд ли, дорогие мои, в курсе, что к розоцветным также принадлежат земляника, ежевика, малина, рябина.

Фруктово-ягодные миражи не на шутку растревожили воображение аудитории, пускающей слюнки.

Смыв пену, аспирантка повторила процедуру с гелем.

— Отличительной чертой строения цветка является наличие двойного пятичленного околоцветника.

Глория потратила еще половину флакона.

— Не забыть бы еще про чашелистики, лепестки и тычинки… расположены по внутреннему краю более или менее выраженной и обычно вогнутой, часто бокальчатой или блюдцевидной цветочной трубки…

В общем, продолжительный экскурс в ботанику привел Глорию Дюбуа в обычное аспирантское состояние.

А заканчивая семинар, можно чуть-чуть и похвастаться, поразить аудиторию рассказом о Безымянной красавице, готовой к завоеванию самого престижного места на Всемирной цветочной выставке в Париже.

Глория Дюбуа, кутаясь в уютный махровый халат, обрела прежнюю уверенность в себе как в крепком профессионале-селекционере.