Тимур Кибиров - Лада, или Радость

Ю.Ф. Миколайчук найдет щедрых и легковерных спонсоров и осуществит переиздание своей книжки, “исправленное и дополненное” биографическим очерком о жизни и творчестве революционера-демократа Ракитина и собранием околоцерковных легенд о житии отца Ферапонта. Книгу номинируют и на Шолоховскую, и на Бунинскую премии, которые Миколайчук, естественно, не получит, но страшно заважничает и станет совершенно невыносимым для окружающих, особенно для подчиненных ему тетенек отдела культуры вознесенской мэрии.

Если кого интересует, что станется с романтическими волками, могу сообщить, что после поражения под Колдунами они продолжили свой гибельный путь и были остановлены только на подступах к Вознесенску. Была организована грандиозная облава, но ни один волк не пострадал, поскольку командовал охотниками кандидат биологических наук (а теперь, может, и доктор) А.Д. Поярков и ружья были заряжены такими специальными ампулами со снотворным. Усыпленных хищников отправят в далекий таежный район, где опрометчивые звероловы извели всех волков и лисиц, из-за чего поголовье зайцев катастрофически выросло и эти распоясавшиеся грызуны стали истинным бедствием для местных жителей и народного хозяйства. Вот там-то наши волки и станут работать санитарами леса и восстанавливать экологический баланс.

Да! Чуть не забыл — Юлик после этой истории переквалифицируется и со временем станет светилом российской ветеринарии, его даже будут уважительно называть русским Джеймсом Хэрриотом, и однажды за ним пришлют специальный вертолет, чтобы он спас чем-то обожравшегося президентского ретривера, или кто там у него.

А грозный старший Бык через три года погонится за Жориком, поймает его на мостках, начнет лупцевать, и вдруг схватится за сердце, и отдаст свою неистовую душу Богу.

Ну а Александра Егоровна с Ладой, они-то будут жить долго и счастливо.

И вообще не умрут.

Никогда.

Потому что…

Ну, потому что какое нам-то, в сущности, дело, что все обращается в прах, и над сколькими еще безднами предстоит нам с тобою бродить и верить, коченеть и петь?

“Дерзать, искать, найти и не сдаваться!”

Перевода я не нашел, поэтому привожу свою, совсем уж вольную, вариацию:

“Я Оз, Великий и Ужасный!”

“Я Дороти, маленькая и кроткая”.

Тут я хотел бы, кстати, обратить внимание читателей на то, что название моей хроники никак не связано с неведомым мне сочинением Гертруды Стайн “Как была у тетки телка. История любви”. Я о существовании этого текста, по-моему, еще не переведенного на русский язык, узнал совсем недавно из единственной книги этой знаменитой писательницы, которую я, надо сказать, с большим изумлением и без всякого удовольствия прочел, — “Автобиография Алисы Б. Токлас”. Источник моего не очень благозвучного названия находится гораздо ближе к русской классической литературе.

“Без гордыни, похоти и праздности поэзия никогда не смогла бы родиться” (пер. с англ. С. Ильина).

Площадные боги и азбучные боги (пер. с англ. М. Гаспарова).

Нет, неправильно. Шуга — это, по Далю, первый осенний лед, который сплошь несется по реке, с обмерзлыми комьями снега, незадолго до рекостава; мелкий лед, каша после вешнего ледолома.