Летиция Болдридж - Страсть и власть

Гортензия также умело избавляла Марийку от нежелательных встреч, но так, что люди не чувствовали, что получили отказ.

Был только один человек, которого Гортензия не могла контролировать, — отец Марийки, Чарльз Рассел. Ее глаза загорались, когда он просил позвать дочь к телефону. Марийка делала вид, что ничего не замечает, а спрашивать Гортензию не решалась, опасаясь влезать в личный мир своей помощницы. Гортензия сохла по ее отцу. Марийка не набралась храбрости сказать об этом родителю, это могло его смутить и вызвать дискомфорт в их отношениях. А может быть, и нет. Кто знает? Возможно, они чувствовали взаимное притяжение. Все возможно в этой жизни.

Марийка решила перенести свой бизнес из Бостона в Нью-Йорк спустя месяц, как умер Дейвид. Не раздумывая, она подписала договор на аренду офиса в районе Мэдисон-авеню. Трейлер перевез ее мебель в Нью-Йорк, дизайнеры тут же занялись обустройством, а Марийка принялась искать потенциальных клиентов и набирать штат. Когда отец осудил ее за торопливость, Марийка ответила:

— Я никогда не набралась бы храбрости это сделать, если бы не использовала повышенную дозу адреналина и появившуюся во мне энергию после смерти Дейвида. Меня словно Всевышний или еще кто-то подталкивает. Не ругай меня, отец, сердце подсказывает, что мне делать.

Гортензия и Энтони переехали с ней из Бостона, она наняла еще двух сотрудников — Грега Уиллиса и Стефана Лэмптона. Чарли Рассел посоветовал ей "набрать штат преимущественно из мужчин, так как у женщины-боса контора может превратиться в загон для кудахтающих куриц".

Подразумевалось, что интеллигентный тихий Энтони, всегда аккуратно одетый и выбритый, с тщательной прической и надраенными до блеска ботинками, однажды возьмет на себя управление фирмой. Ему было тридцать пять лет, юридическое образование и мягкие манеры, — он мог повести дело твердой и опытной рукой.

Ее второй помощник, Грег, живой, темноволосый, вечно в темных очках от солнца, которые он не снимал даже в офисе и по вечерам. "Грег, люди не видят ваших глаз, — сказала ему однажды Марийка. — Они не знают, о чем вы думаете". — "Это меня устраивает, — последовал ответ. — Я не хочу, чтобы все читали мои мысли".

Видимо, насмотревшись голливудских кинолент, Грег носил двубортные пиджаки, кашемировые свитера "по горло", темно-коричневые замшевые английские туфли. Гортензия, которой Грег не нравился, как-то заметила Марийке, что ей удалось заполучить Гарри Гранта, "встав из могилы, он продолжает борьбу за свою репутацию". "Тише, говори тише, Гортензия", — смутилась Марийка, для которой промывать косточки ближним было признаком дурного тона. "Не беспокойся, он не услышит, — отвечала Гортензия. — Я не доверяла бы ему, есть что-то скользкое в этом парне".

Любимчиком Марийки был Стефан, высокий и худощавый, с копной песочных волос, висячими усами, — он был самым большим выдумщиком в Нью-Йорке. Вечно он ходил в джинсах и спортивных тапочках, на поясе — широкий кожаный ремень с серебряной пряжкой, на котором была выгравирована сцена родео. Двадцатисемилетний Стефан легко вписался в команду Марийки благодаря мягкости, доброте и необычайному чувству юмора.

Еще была Сара, художница, в прошлом балерина. Увлекаясь астрологией, она по совместительству стала предсказательницей, гадая по картам Таро и на кофейной гуще. На ее столе лежали камни и кристаллы, по которым она ей одной ведомым образом определяла повороты судьбы. Сара открывала маленькой компании мистический мир. Она могла предсказать самые невероятные вещи. Так, например, контролеру Биллу она нагадала развод, и даже назвала сумму алиментов, что впоследствии полностью подтвердилось. А одной из секретарш, Дженни, сообщила, что той предстоит познакомиться с высоким блондином, — так оно и вышло.

Сара всегда носила джинсы и свитера, в свои шестьдесят лет она выглядела как битница, "дитя цветов", с распущенными длинными волосами. Марийка заподозрила, что она курит марихуану, и предупредила, что выгонит ее, если та не бросит. Сара протестовала с выражением невинного ангела:

— Ничего подобного, ото всего лишь сандаловая палочка.

— Как только я снова почувствую этот "сандаловый дух", можешь считать себя уволенной.

Все знали, насколько Марийка не терпит употребление наркотиков.

Что, собственно, все эти люди знали о ней самой? О личной жизни — очень мало. Марийка догадывалась, что они судачат за ее спиной, есть ли у нее мужчина? Может, они считали ее фригидной? Возможно, как-то она услышала мужской голос в соседней комнате, назвавший ее "льдышкой". Жаль, она не разобрала, чей это голос, хорошо было бы ему всыпать. Скорее всего они считали ее скрытной женщиной, озабоченной своим деловым имиджем.

Она не была такой. Одного взгляда на фото, стоявшее у нее на столе, со смеющимся Дейвидом, было достаточно, чтобы успокоить ее, вызвать прилив приятных воспоминаний. Снимок запечатлел молодого, сильного, красивого мужчину, чей взгляд не давал потухнуть огню в ее сердце. Воспоминания о нем помогали бороться с одиночеством, она воспитывала их дочь. И еще у нее было это агентство. Ради этого стоило жить. В ее жизни был смысл, и она не роптала на судьбу.

Дейвид был ее первым и единственным мужчиной. У Марийки умерла мать, когда она была еще совсем маленькой. Отец любил ее, но только в замужестве она ощутила семейный уют.

Она работала в двух фирмах, и это Дейвид уговорил ее открыть собственное дело и придумал название будущему агентству — "Стьювейсант коммьюникейшнз инкорпорейтед". Он заставил поверить в собственные силы, как жены, матери и деловой женщины. Дейвид был нежным и заботливым, всегда угадывал ее настроение, "борьбу положительной и отрицательной энергии", как он говорил, старался помочь ей перешагнуть через страх и неуверенность. В их доме царили доброжелательность и взаимопонимание.

Одного звука его голоса и присутствия в доме было ей достаточно, чтобы избавиться от плохого настроения и дурных мыслей. Когда Дейвид был жив, она не страдала от стрессов. Марийка часто думала о том, сохранился бы тот дух супружества, если бы он не умер. Может, все вдовы думают об этом? Во всяком случае, она не могла забыть Дейвида и была уверена, что такое уже никогда не повторится в ее жизни.

Шесть лет назад случилась беда — автомобильная катастрофа, Дейвид возвращался поздно ночью из деловой командировки. Когда он позвонил из аэропорта, его голос звучал счастливым и довольным, он подписал выгодный контракт и соскучился по дому. Он спросил о Лайзе, Марийка рассказала о дочери, только что перед его звонком она заглядывала в детскую, Лайза мирно спала. Перед тем как повесить трубку, Дейвид сказал нежным шепотом: "Согрей для меня постель, Марийка, и жди меня", — потом раздались гудки отбоя.