Луиза Пеннингтон - Грехи ангелов

Роуз могла доставить Дрю кучу неприятностей. Точнее, из-за нее он мог бы нахлебаться дерьма. Поэтому нужно было быть милым и терпеливым. Еще немного… Она принадлежала к тому типу женщин, у которых в ходу выражения вроде «я не могу без тебя жить». Чувствительные, слабые и нервные создания. Дрю и сам не понимал, на кой черт он с ней связался. Ну, во-первых, оба скучали, а он вдобавок был сердит на Джеки. Джеки была ему еще нужна, а потому он никак не мог позволить себе повторить летнюю ошибку: это разрушило бы все его планы.

Никогда еще в своей поганой жизни он не был так близок к тому, чтобы наконец зажить по-человечески. Он устал от роли жиголо, от всей этой бесплодной свистопляски, несмотря на то, что молодые сучки, которые с такой готовностью ложатся под него, имеют на него виды и мечтают неизвестно о чем, когда он их трахает… Дрю вздохнул в телефонную трубку. Такова жизнь. Он должен ублажать Роуз, пока та ему нужна.

— Я тоже соскучился, радость моя.

— О, Дрю! — мечтательно прошептала она.

Все сомнения, все беспокойство развеялись в один миг.

— Я вернусь в январе. — Он многозначительно помолчал. — Но ты можешь кое-что для меня сделать…

— Я сделаю все! — с жаром воскликнула она.

— Надеюсь, что ты произведешь фурор в «Мэрилин».

Дрю услышал, как она вздохнула.

— О да, конечно… Я работаю изо всех сил, — пробормотала она благодарно.

— Ты моя девочка.

Моя девочка! От этих его слов сердце Роуз готово было растаять.

— Ну, радость моя, — сухо сказал он, — у меня тут встреча, так что…

— Тебе надо идти, — докончила она за него.

— Точно.

— Береги себя, — нежно сказала она.

— Ты тоже.

Роуз счастливо улыбнулась.

— Я люблю тебя…

Но Дрю уже положил трубку.

Джемми заглянул через приоткрытую дверь в кабинет Джеки, но ее на месте не оказалось. Тогда он тихо открыл дверь и вошел.

В комнате никого не было. Он осторожно огляделся, пробежав глазами по корешкам книг, задержал взгляд на фотографиях ее отца и Клэр в красивых рамках и, смущенно взглянув на ее письменный стол, увидел на нем раскрытую папку с эскизом афиши к мюзиклу — два лика Мэрилин Монро.

— Привет!

Джемми вздрогнул и оглянулся.

— Тебе что-нибудь нужно?

Он в замешательстве смотрел на нее, словно потеряв дар речи. Он силился что-то сказать, но вместо слов пробормотал нечто нечленораздельное.

После того поцелуя, первого поцелуя в его жизни, ощущение которого до сих пор сохранялось у него на губах, между ними словно пробежала трещина, которая все расширялась. Что-то волшебное было в прикосновении ее губ, как будто сладкий яд разлился по всему его существу, и он все еще продолжал находиться под влиянием этого колдовства.

— Мне нужно поработать допоздна, Джемми.

— Я могу подождать, — сказал он, всматриваясь в нее со всевозрастающим беспокойством.

— Нет, ты иди домой.

— Я думал, мы поговорим, выпьем…

— Мне нужно работать.

— Может, я помогу тебе?

Джеки отрицательно покачала головой, и его испугало выражение, которое появилось у нее на лице.

— Ты хочешь, чтобы я ушел?

— Уже поздно, Джемми. Поговорим завтра, — уклончиво предложила она.

Впрочем, это скорее прозвучало как требование.

— Я тебе мешаю?

— Просто у меня очень много работы, — сказала она и, поскольку он молчал, потянулась к бумагам на своем столе.

— Я не понимаю… — пробормотал он. — Ведь в пятницу…

— Считай, что ничего не было, — быстро сказала она и взглянула мимо него в окно.

— Но почему?

У него заблестели глаза.

— Для этого много причин.

— Назови их.

— Ты же знаешь, Джемми, что у меня есть кое-какие обязательства.

Но его не интересовали никакие обязательства. Потому что они гроша ломаного не стоили. Для него все было очень просто: их потянуло друг к другу, и она хотела его. По крайней мере в тот день.

— Послушай, — беспомощно сказала Джеки, — пожалуйста, прости меня. Мне не следовало этого допускать. Это целиком и полностью моя ошибка.

— Но ведь ты этого хотела… Я знаю, что хотела!

Джемми говорил очень серьезно, и она смутилась.

— Это была ошибка, — повторила Джеки, на секунду закрыв глаза и отбрасывая с лица волосы.

Он отрицательно покачал головой.

— Да, ошибка, — еще раз повторила она, стараясь выдержать взгляд этих зеленых глаз, которые словно видели ее насквозь. — В общем, мне нужно заниматься спектаклем. Следующие несколько недель будут чрезвычайно напряженными. — С огромным трудом Джеки заставляла себя смотреть ему в глаза. — Кроме того, я старше тебя. И мы очень разные — ты и я. Мы принадлежим разным мирам. У нас разные взгляды…

— Но ты не упомянула Дрю.

— Все, что я сказала, — резко возразила она, — не имеет к нему никакого отношения.

— Тогда почему же нам не… — умоляюще начал он.

— Я не знаю, — спокойно прервала его Джеки.

Они замолчали, и он почувствовал, что Джеки бесконечно далека от него.

— Не нужно так смотреть на меня, Джемми.

— Я отрываю тебя от работы… — после долгой паузы сказал он.

— Если хочешь, мы можем продолжить этот разговор завтра.

Не говоря ни слова, он взялся за ручку двери.

— Джемми! — тронула она его за рукав.

Он внимательно посмотрел ей в глаза.

— Если мы можем поговорить об этом завтра, то почему не сделать это сегодня?

Джеки отрицательно замотала головой, встревоженная едва уловимой переменой, происшедшей в интонации его голоса, и отступила, чтобы выпустить его из комнаты.

Несколько мгновений они неотрывно смотрели друг на друга, вспоминая об одном и том же, но момент уже был упущен.

Ричард бодро шагал вдоль канала по направлению к Камден Лок и рынку. Холодное декабрьское солнце успело подсушить тротуар и мостовую. Под мышкой у Ричарда был большой коричневый конверт — весьма объемистый и пухлый. В конверте лежала рукопись — плод его уединенных трудов, его исповедь.

Он направлялся в одно заведение, которое предлагало услуги по ксерокопированию рукописей, а также по их отправке доброжелательному издателю.

Люси он, естественно, ничего не сказал. Если его предприятие закончится неудачей, он не вынесет ее расспросов и сожалений. А уж что такое неудачи и как их преодолевать — было ему хорошо известно.

Суровые уроки, которые подавала ему жизнь, когда он получал отказы после прослушиваний и собеседований, никогда не изгладятся из его памяти. Подумав об этом, Роджер мрачно покачал головой. Такой поганой атмосферы, как в деле шоу-бизнеса и вообще вокруг искусства, не найти нигде.

Он крепче прижал к груди конверт с рукописью, почти не сомневаясь в том, что рукопись вернут с отрицательным отзывом. Литературный мир был, пожалуй, еще более жестоким, чем театральный. Ричард передернул плечами. Как бы там ни было, он был совершенно уверен, что написал хорошую вещь. Повествование вышло весьма живым и к тому же, кажется, довольно забавным.