Крис Мэнби - Месть моя сладка

— Привет, Элисон Харрис! — произнес он. — Вот не думал не гадал, что нам доведется встретиться при столь необычных обстоятельствах. Ты уж извини, что я на вашего дружка наехал.

— Кто это? — шепотом спросила Эмма.

— Джереми Бакстер!

В травматологическом пункте, куда нас всех вскоре доставили, пострадавшим тут же оказали первую помощь. По счастью, доктор Мартин оказался прав: Джереми отделался только легким испугом. А вот Марвин повредил лодыжку. Мало того, что нога Марвина угодила под заднее колесо автомобиля Джереми, так одна из его новых замшевых туфель была теперь в совершенно плачевном состоянии, будто ее долго и упорно жевали.

— Сто двадцать фунтов стоили, — пожаловалась мне Эмма чуть позже. — И этот недотепа хочет взыскать деньги с меня.

— Почему? — с недоумением осведомился Джереми.

— Эмма облила их соусом в ресторане, — быстро соврала я, понимая, что в подробности лучше не вдаваться.

— Ничего, — бодро сказала моя бесшабашная подруга. — Овчинка выделки стоила. Доктор Мартин пригласил меня на кофе. Сразу по окончании смены. Только бы кому-нибудь еще не вздумалось угодить в аварию.

Лапочка Эмма. Всегда печется о других.

— Что ж, тогда я поеду домой одна, — промолвила я. Марвина решили оставить на ночь в больнице под врачебным присмотром. — Надеюсь, автобусы еще ходят?

— Я тебя подброшу, — неожиданно предложил Джереми.

— Но твоя машина…

— С ней все в порядке. Если не считать кусочка леопардовой замши, приставшего к колесу.

«Соглашайся», — знаком показала мне Эмма.

— А тебе это по дороге? — уточнила я.

— Ради такого случая я готов сделать небольшой крюк, — с улыбкой заявил Джереми.

Эмма радостно закивала.

— Тогда поехали! — сказала я, протягивая руку к сумочке. Потом взглянула на Эмму: — Что ж, буду ждать тебя дома.

— Надеюсь, что не дождешься, — ответила моя подруга, гнусненько хихикая.

Оставив Эмму листать журналы, я последовала за Джереми Бакстером к его автомобилю. Это был сверкающий ярко-желтый «рено-меган».

— Нужно отметить это событие, — произнес Джереми, устраиваясь за рулем и натягивая кожаные краги. — Куда прикажешь, Золушка?

— Может, в «Форель» заскочим? — предложила я. — Там иногда до поздней ночи открыто.

— Не возражаю, — сказал Джереми, запуская мотор.

Мне показалось, что он покосился по сторонам, не лезет ли еще какой псих под колеса.

Вот как случилось, что субботней ночью я оказалась в «Форели».

В этом пабе очень трепетно относились к завсегдатаям. У постоянных посетителей были не только свои кружки, но даже свои стулья, занять один из которых мог разве что круглый болван. Теперь трудно вообразить, что когда-то в «Форели» тусовалась вся бриндлшемская молодежь. Помню, в восемьдесят девятом году ничего не стоило убедить одноглазого бармена, что библиотечные формуляры учениц седьмого класса — это не что иное, как свидетельства о достижении совершеннолетия, которые усердно внедряла местная мэрия.

— Да, в свое время и я сюда захаживал, — сказал Джереми, когда мы с ним расположились за столом у камина (это место недавно освободилось — умер самый почтенный завсегдатай). — А вот в «Ротонде» я почему-то всегда ощущал себя не в своей тарелке. Вся эта хипня не по мне. Здесь же собирались отщепенцы и неудачники.

— Я бы не сказала, — возразила я. — Мы, девушки из «хипни», даже заглядывать сюда не отваживались. Вандалы, рокеры, металлисты тут так и кишели. И выглядели они весьма угрожающе. Особенно девицы.

— И вот это самое забавное, — рассмеялся Джереми. — Бьюсь об заклад, что любой из этих парней, затянутых в черную кожу и с серьгой в виде черепа со скрещенными костями, либо вегетарианец, либо библиотекарь, либо еще кто-то в этом роде. Пойми, это лишь самозащита, Эли. Многие просто хотят казаться круче, чем есть на самом деле.

— Боюсь, это слишком сложно для моих куриных мозгов, — вздохнула я.

— Между прочим, помнится, один раз я и тебя здесь видел, — продолжил Джереми. — На тебе было короткое зеленое платье с глубоким круглым декольте.

— Да, это платье я помню, — засмеялась я. — Мне то и дело приходилось его одергивать, чтобы трусики не вылезали. И все равно удивительно, что ты это запомнил.

— Такое невозможно забыть. В тот вечер ты выглядела просто сногсшибательно. Я даже подумывал о том, чтобы подойти и представиться. Но побоялся, что ты меня не вспомнишь или просто не захочешь со мной разговаривать. К тому же с тобой был урод, который вечно за тобой таскался.

— Урод? — недоуменно переспросила я. — А, ты, наверное, про Стью Чайверса говоришь.

— Точно. Что ты в нем нашла, хотел бы я знать?

Я и сама этого не помнила. И все же попыталась объяснить:

— Трудно сказать. Он был старше меня и разъезжал на «воксхолле», тогда как остальные мои знакомые ребята еще на великах катались.

— Понятно. — Джереми рассмеялся и взглянул на часы. — Ну что, мисс, поехали?

— Куда? — встрепенулась я. Под ложечкой тревожно засосало. Неужели Джереми пытается меня соблазнить?

— Карета ждет, принцесса. Хотя и не «воксхолл», а всего лишь «рено». Давай прошвырнемся с ветерком.

Прошвырнувшись с ветерком, мы завернули в гриль-бар «Кейт».

— Ты уж прости нас, что мы себя так вели, когда ты приехал на юбилей к моим родителям, — сказала я, выковыривая из зубов застрявшее волокно жареного цыпленка. — Ты, видно, решил, что мы полные идиотки.

— Ничего страшного, — с улыбкой сказал Джереми. — Мне даже лестно, что я настолько изменился. Представляю, каким балбесом я тебе казался раньше. Я и сам несказанно рад, что у меня хватило силы воли, чтобы изменить внешность.

Я не поверила своим ушам.

— Как, ты сделал пластическую операцию? — пропищала я.

— Нет, — со смехом ответил Джереми. — Но я месяцами не вылезал из тренажерных залов.

— Как, только и всего? — изумилась я. — И ты настолько изменился? Мне бы такую волю!

— Но и ты стала совсем другой, Эли, — промолвил Джереми, внимательно глядя на меня.

Душа моя ушла в пятки. Я почувствовала, что краска заливает щеки.

— В… каком смысле?

— Ты просто дьявольски похорошела, — с расстановкой произнес он. — Мог ли кто-нибудь ожидать, что тощенькая и мосластая девчонка-сорванец превратится в столь прекрасную женщину? Да еще с такими соблазнительными… формами, — добавил он, чуть помолчав. И изобразил руками подобие балалайки.

Я покраснела как вареный рак.

— Джереми… — только и выдавила я.

— Обожаю женщин с роскошными формами, — продолжил он, словно не замечая моего смятения. — В наши дни женщины так изводят себя диетами, что добровольно лишают свои фигуры тех прелестей, которые больше всего привлекают мужчин. Я рад, что ты не из их числа. Ты — само совершенство.