Клейтон Мэтьюз - Гонконг

Илай размышлял так: зная о родственных связях Сильвии и Линь Кэ, он хотел, вероятно, таким способом предупредить старого китайца о грозящей ему опасности. Да, Линь Кэ — преступник и должен ответить перед законом за свои деяния, но одновременно он, Илай, тем не менее испытывал к нему невольное уважение. Твердый характер этого человека, его острый ум и масштаб личности импонировали ему.

Он признался, что поступил опрометчиво, настояв на разговоре с полицейским в присутствии Сильвии. Но может, просто не хотел обсуждать серьезные вопросы без свидетелей?

Ван Фусэн ему очень понравился, и он как-то сразу поверил китайцу. Этот умный, проницательный и преданный своему делу человек вызывал у него уважение.

Он ни минуты не сомневался, что полицейский — один из тех немногих честных людей в Бюро по борьбе с наркомафией, кто искренне верит в торжество справедливости и обязательно добьется поставленной цели — посадит в тюрьму наркодельца Линь Кэ.

Илаю хотелось бы работать с Ван Фусэном — их тесное сотрудничество и взаимовыручка пошли бы на пользу обоим.

Илай отвлекся от своих размышлений, заметив, что Сильвия пересекла холл и направилась к креслу, в котором он сидел.

— Ну как твоя подруга? С ней все в порядке? — спросил Илай.

Лицо Сильвии было бледным и встревоженным.

— Да, ей уже лучше. — Она заставила себя улыбнуться.

— Тогда почему у тебя в глазах блестят слезы?

Сильвия быстро смахнула слезы и сказала:

— Иногда люди плачут и от радости. Разве ты не знал об этом, дорогой?

Илай усмехнулся.

— Не думаю, что твои слезы связаны с моей персоной… А, ладно, не имеет значения, — бросил он. — Пошли наверх? Попытаюсь тебя развеселить.

Дебора и Ван Фусэн молча сидели на заднем сиденье старого «фольксвагена», везшего их в отель. Она все еще не могла опомниться от сцены, увиденной в спальне, судорожно глотала слезы и горестно качала головой.

Ван Фусэн деликатно отвернулся и смотрел через стекло, не пытаясь заговорить с Деборой. Он ждал, когда она успокоится.

В этот час улицы города были пустынны и даже обычно яркие рекламные вывески и разноцветные огоньки не горели. Город жил в ожидании наступления Нового года.

Дебора немного успокоилась, повернулась к своему спутнику и заставила себя улыбнуться.

— Вы вспомнили о чем-то смешном? — спросил Ван Фусэн.

— Да так… В общем, все это действительно смешно и нелепо. Как во второсортных кинофильмах, где героиня застает своего возлюбленного в постели с другой и в ужасе заламывает руки! Вот и я реагировала так же! — Дебора покачала головой.

— Мне тоже не по душе такие сцены, но я рад, что вы уже не расстраиваетесь, — сказал полицейский.

— Как же я была слепа! — воскликнула она. — Я ведь ничего не замечала! Но теперь, как говорили в старых мелодрамах, у меня наконец-то открылись глаза!

— Я не совсем понял смысл вашей последней фразы, — сказал Ван Фусэн. — Вы, люди с Запада, любите говорить загадками.

— Мне всегда казалось, что полицейские любят загадки и головоломки. Разве не так?

Ван Фусэн усмехнулся:

— Вы не совсем верно представляете работу полицейского. Эта профессия предполагает прежде всего методичность, упорство и внимание к мелочам.

— Мне кажется, вы хороший полицейский, Ван, — улыбнулась Дебора.

Ван Фусэн пристально взглянул на девушку.

— Почему вы решили, что я полицейский? Я — официант.

Дебора уже хотела признаться в том, что невольно подслушала его разговор с Илаем, но ей было стыдно.

Как ему объяснить, почему она пряталась за смоковницей?

Она замялась и нехотя сказала:

— Ну, не знаю. Кто-то из гостей Сандера Вановена говорил об этом.

— Кто? — Ван Фусэн испытующе посмотрел на нее.

— Не помню. А какое имеет значение, кто говорил? Или это большой секрет?

— Нет, конечно, нет, — поспешил сказать Ван Фусэн. — Но разве вас не удивило, что я работал на вечеринке Вановена официантом?

— Я решила, что вы просто подрабатываете официантом. Знаете, у нас в Штатах многие мужчины подрабатывают, потому что не хватает зарплаты.

— Подрабатываю? — Ван Фусэн засмеялся. — А что? Неплохая мысль!

Они подошли к дверям отеля, и Дебора, отведя взгляд, быстро произнесла:

— Ван, я хочу пригласить вас к себе на чашку кофе.

Пожалуйста!

Выпалив эту фразу, она окончательно смутилась.

Почему она так себя ведет? Разве прилично приглашать к себе в номер поздно вечером почти незнакомого мужчину?

Ван Фусэн, размышляя, молчал. Наконец сказал:

— Не уверен, что вы поступаете правильно.

— А почему бы и нет? — В голосе Деборы послышалась решительность. — Лишь потому, что вы — китаец, а я — американка? Я никогда не придерживалась нелепых условностей. — Она улыбнулась. — Правда, на вас форма официанта… Что ж, ничего страшного!

Дебора вдруг осознала, что ее слова могли обидеть Ван Фусэна, но, к ее удивлению, он засмеялся и сказал:

— Если вы меня приглашаете, то я не могу отказаться.

Они пересекли большой холл первого этажа, и, пока шли к лифту, Дебора ловила на себе изумленные взгляды нескольких постояльцев отеля, обслуживающего персонала.

Пытаясь разобраться в мотивах своего неожиданного поступка, она думала о том, что пригласить Вана к себе в номер ее заставили обида и ревность. Как Адам мог так с ней поступить? В глубине души она сознавала, что с Адамом все покончено, раз и навсегда. Никогда больше Дебора не сможет встречаться с ним — та отвратительная сцена в спальне будет стоять у нее перед глазами! Пройдет много времени, прежде чем она сумеет забыть Адама, но она постарается сделать это как можно быстрее!

Дебора взглянула украдкой на Ван Фусэна. Он нравился ей, вне всякого сомнения: умный, воспитанный, интересный молодой человек. После всего случившегося она не должна этой ночью остаться одна!

Внутренний голос подсказывал ей, что она поступает неразумно, и желание остаться наедине с Ваном продиктовано в основном стремлением отомстить Адаму.

Ну и пусть!

Дебора ожидала, что, когда они останутся наедине, Ван будет смущаться и стесняться, но он, к ее изумлению, повел себя иначе. Он взял, что называется, бразды правления в свои руки, и Дебора охотно ему подчинилась.

Ван Фусэн оказался великолепным любовником — умелым и внимательным. Он искусно ласкал ее сильными нежными руками. Его руки находили на ее теле все новые и новые точки, и это изумительное прикосновение — заставляло Дебору трепетать, тихо постанывать от наслаждения. Он был очень чутким и нежным, не в пример Адаму, бывавшему в постели грубым и несдержанным.

В объятиях Вана Деборе было так хорошо, что она подумала: наверное, он изучал индийский трактат «Камасутра» и поэтому так искусен в любви.