Катажина Грохоля - Я вам покажу!

А я принялась собирать воду с пола в ванной. Затолкнула приобретшие сероватый оттенок вещи обратно в стиральную машину, насыпала гору порошка, который по телевизору придает всему безупречную белизну, а брюки Адама положила в таз. Сейчас уселся на опущенную крышку унитаза и внимательно следил за тем, как я руками стирала чужие брюки. Он смотрел на меня таким сочувственным взглядом, мой милый сфинксик. Я полностью разделяю его мнение: мужчина в доме – тяжелое для нас испытание.

Я сидела в саду и наблюдала за последними конвульсиями лета. Еще мгновение, еще чуть-чуть, и все нахмурится на долгие месяцы, поскольку живу я в неблагоприятном климате, не то что безмятежные греки и римляне.

В наших погодных условиях человеку приходится нелегко, к тому же лето становится все короче, уступая место зиме. И как же с таким климатом мы войдем в Европу? Уму непостижимо, кто на такое согласится. Октябрьское солнце уже так не греет, осенние астры расцвели, больше всего я люблю темно-сиреневые, они стойко держатся до первых морозов. По непонятным причинам уцелели три светло-желтые анютки, на фоне которых необычайно живописно смотрится Потом, хотя черным кошкам, по мнению мамы, следует сидеть в настурциях. Тыквы из-под забора дотянулись почти до середины сада, листья у них измялись – что я буду делать с таким количеством тыкв, хотя, если честно, огромные желтые шары выглядят потрясающе. Наверное, я старею, потому что разлучаться с Адамом на целых полгода мне кажется безрассудством. Интересно, поехал бы он, будь я против? Агнешка считает, что люди не затем живут вместе, чтобы друг друга контролировать, а исключительно для того, чтобы поддерживать и защищать друг у друга уязвимые места.

Если бы кто-нибудь предложил мне поехать за границу, я бы ни за что не поехала в столь важный жизненный момент. Но видимо, у мужчины на первом месте все-таки работа и только потом женщина. Вероятно, мне надо с этим смириться. Однако, как показывают исследования ученых светил мира, женатые мужчины живут в среднем на шесть лет дольше, чем холостые. Подобных данных не зарегистрировано среди замужних дам. Любопытно, почему? Адам, наверное, должен быть заинтересован, чтобы жить подольше.

– О чем ты думаешь? – Адам придвинул ротанговое кресло (б/у за девяносто пять злотых) и сел рядом со мной.

– Я размышляю, хотел бы ты жить дольше, – само по себе сорвалось у меня с языка от неожиданности.

– Дольше кого?

– Дольше какого-нибудь неженатого мужчины, который живет меньше, чем состоящий в браке, – объяснила я.

– Угу… – Адась проглотил информацию и умолк.

– Дело в том, что мужчины живут дольше.

– Чем кто?

Адам, видно, не прочь был поболтать, а я тяжело вздохнула. Уля в два счета бы сообразила, что я хочу сказать, а мужикам надо все растолковывать.

– Чем неженатые.

– Но меньше, чем женщины.

Боже милостивый! Вот и попробуй вразумительно поговорить с мужчиной своей мечты.

– Меньше, но дольше. В зависимости от того, с чем соотносить. В соотношении с женщинами – меньше, но в соотношении с собой – дольше.

– Как это – в соотношении с собой? Ютка, о чем это ты говоришь?

– О тебе! – разозлилась я. – Мало того что ты уезжаешь, так еще и придираешься ко мне. Идет осень, я в, подавленном состоянии.

– Мне тоже тяжело расставаться с тобой, действительно. – Адам наклонился и взял меня за руку.

А вот мне как раз все равно, мне нисколько не тяжело, я взрослая женщина, знаю, что в жизни приходится делать выбор, который не всегда совпадает с нашими желаниями. Я научилась принимать реальность таковой, какая она есть, и пусть он не думает, что мне тяжело! Мне не пятнадцать лет, я уже не питаю иллюзий и страдаю лишь оттого, что мне придется остаться в этом мерзком холодном климате одной! Впрочем, я не одна, а с Тосей, которую люблю больше всех на свете, и с Борисом, и с котами, и с друзьями, да и вообще оглянуться не успею, как эти полгода пролетят. Нет, я не выдержу, я не хочу уже ничего выдерживать…

– Я буду писать тебе обо всем, полгода в момент пролетят, ты и не заметишь. Я буду скучать. Собственно говоря, я уже скучаю. Ты ведь справишься без меня, правда?

Ясное дело, справлюсь. Я всегда справляюсь, такова роль женщины – самой со всем справляться в нашей жизни и помогать справляться всем другим, – я чувствовала, что вот-вот разревусь, как какая-то глупая девчонка.

– Ютка! – Адам обнял меня, и мне ужасно захотелось, чтобы он никуда не уезжал, чтобы мы начали нормально жить, чтобы у Тоси наконец была под боком хорошая семья, чтобы он починил коробку передач и чтобы я каждый день готовила еду для трех, а не для двух человек. – Ютка, ведь все зависит от нас, правда? Только не воюй с Тосей, у нее сейчас очень трудное время, аттестат зрелости – это первый серьезный экзамен в жизни… не дави на нее, обратный билет у меня на начало апреля, в мае отпразднуем победу Антонины над школьными вампирами, в июне спрыснем потерю свободы, а дальше уже как по накатанному… Я вот подумал: а может, вы приедете ко мне на Рождество? За четыреста долларов можно купить билеты… Я бы прислал вам приглашения… Подумай…

Ну надо же, влюбилась в сумасшедшего мужика! Я? На самолете через океан? Никогда в жизни! Да хоть сейчас! Отлично!

Я залезла к Адаму на колени, потому что нас никто не видел и диск его уже не беспокоил, и очень настойчиво прижалась к нему. Обожаю его запах, колючую физиономию и то, что он самый лучший в мире и думает обо мне.

– Ты любишь меня? – спросила я и от стыда едва не провалилась под землю.

– Не выношу, – прошептал Адам прямо мне в шею, и я была счастлива, как никто другой под солнцем.

Всего одна неделя. А я не могу взять отпуск, чтобы побыть дома, в редакции – сумасшедший дом. Неделя – это семь дней и семь ночей. Двадцать четыре часа, помноженные на семь. Что это в сравнении с вечностью?

Сегодня я получила свою первую большую зарплату. Решила устроить всем (то есть Тосе и Адаму) сюрприз. Тося возвращается с английского только в девять, а Адам с радио – в девятом часу, завтра он будет дома паковаться, иначе говоря, у меня уйма времени, чтобы приготовить шикарный ужин. Что-нибудь изысканное и хорошее шампанское – ведь нельзя первую зарплату бездарно потратить на оплату каких-то дурацких счетов.

Я зашла в три магазина и оставила там две трети заработанных денег. Говяжья вырезка – приготовлю в соусе из белых грибов, заливные креветки, очищенные вручную, – две упаковки, белое вино за сорок пять злотых и масса всяких мелочей, которые женщине, давно перешагнувшей за тридцать, просто полагается иметь, а именно: крем от морщин с протеинами, разглаживающими кожу, с подтягивающим и омолаживающим эффектом и пр., бальзам для тела, новая суперстойкая тушь для ресниц, черное боди, отороченное потрясающими кружевами, к сожалению, с фирменной нашивкой. Когда продавщица назвала цену, я побледнела, но, чтобы не выглядеть дурой, пришлось его взять. Кроме того, я купила пояс для чулок, изумительные шелковые чулки и пару каких-то там еще. Голубому я купила шесть бутылок самого дорогого пива. Он любит пиво и будет толстым и некрасивым, но пусть знает, что я забочусь о нем, а еще авторучку, красивую, чтобы помнил обо мне на том конце света, ту, что я уже раз хотела ему купить, но истратила все деньги на гидромассажер. Боди и чулки меня убедила купить одна журналистка, вернее, ее статья («Как соблазнить и удержать партнера»). Хотя я с трудом дотащилась до поезда, но меня распирало от смеха при мысли, какую мину скорчит Адасик, увидев меня в этом сексуальном нижнем белье. И пусть этот образ (когда я втяну живот) он увезет с собой в Америку и там тоскует.