Катажина Грохоля - Я вам покажу!

– А под елку поставить лампадку [25], – добавила я. – У нас получился бы полный набор всех самых важных праздников, включая День поминовения усопших.

– Вот именно, – сказала Тося и исчезла, а тетя помотала головой:

– У нас все уже давно достали елки и празднуют. Ну а здесь… Джуди, darling [26], имей в виду, я не хочу вам мешать, не обращай на меня никакого внимания, – поставила меня в известность тетя и достала из своего шикарного чемодана огромную продолговатую коробку. – Это для Тоси, спрячь куда-нибудь.

– Что это? – сорвалось у меня, что прозвучало некорректно, потому что предназначалось не мне.

– Увидишь, – улыбнулась тетя, вынула вторую коробку, намного меньше, и протянула мне: – А это тебе!

Это же надо, тостер! Самый настоящий английский тостер!

– У тебя наверняка нет, Джуди, а я, должна признаться, очень люблю греночки!

Я застыла с нерешительной миной, раздумывая: примут ли у меня обратно тостер, если я немедленно побегу в магазин?

– И заварочный чайник! – захохотала тетя-фронтовичка. – Вы здесь совсем не умеете заваривать чай!

Я очень обрадовалась. Тостер подарю маме или папе на Рождество, пока не решила – кому. Только что купленный чайник – Уле, он ей наверняка понравится. Как хорошо, что у меня уже есть кое-какие подарки к празднику!

Вот уж не ожидала, что Тосин день рождения пройдет так мило. Дочь взвизгнула от радости, увидев музыкальный центр. Агнешка с Гжесиком приволокли ей граммофон – настоящий, старинный, купили на Портобелло и на себе привезли его из самой Англии. Я подумала даже, что он затмит музыкальный центр. Тося обожает всяческий раритет. Моя мама торжественно сняла с пальца кольцо с гранатами и вручила внучке, а мой отец украдкой всунул конверт, чтобы она купила что хочет. Тетя Ганя с чувством явного превосходства поглядывала на нас, когда Тося распаковывала ее подарок. Трубка!

– Baby, – с благоговением сказала тетя Ганя, – эта трубка, блаженной памяти твоего дяди, побывала в Сибири и вернулась на родину. – Глаза тетя подернулись влагой, а Тося с растерянным видом поцеловала ее.

Малолетка очень бурно меня поприветствовал и под шумок поцеловал в щеку, что с ним случается редко, а Гонората спросила, может ли Тося теперь спать с мужчинами. Хорошо, что Агнешка на нее шикнула, поэтому ни моя мама, ни мой папа не услышали, что Тосе теперь можно с мужчинами.

Мы все сели за стол, и хотя я боялась, что присутствие экс-муженька внесет натянутость в наше застолье, ничего подобного не было. Эксик отправился с Гжесем на кухню, чтобы пропустить по одной, и там мужчины ударились в воспоминания о былом. Они ведь учились вместе в институте, о чем я благополучно успела забыть, ибо механизм вытеснения, свойственный памяти, – вещь чрезвычайно полезная. Не знаю, как Эксик поведет машину, но я ему не жена, и меня это мало волнует. Адам никогда не пьет, если за рулем.

С хлопком полилось шампанское, мы подняли тост, Эксик из прихожей принес букет роз:

– Матери моей дочери по случаю столь знаменательной годовщины. – И чмокнул меня в руку и в щеку. Мне было очень даже приятно.

Не стоит упоминать, что прежде он никогда не дарил мне цветов, ни на Тосин день рождения, ни на мой собственный. Ну что же, в ходе эволюции мы все меняемся. Неплохо Йоля его вышколила. Мне это не удалось. Я ушла на кухню и начала старательно, одну за другой, подрезать розы.

Дорогая читательница!

Чтобы розы стояли дольше, необходимо сначала стебли подрезать, а потом раздробить у них концы. В некоторых старых книгах по домоводству предлагается следующее: срезанные цветы сразу же опустить в кипяток, но признаюсь – мне не хватило смелости опробовать этот способ. Надежнее всего, мне кажется, просто купить в цветочном магазине специальный препарат для этих цветов.

– Она по-прежнему отвечает на письма, – услышала я из комнаты слова моего отца. – Знаешь, ответы из серии: «Нет, ты не права, солдаты морской пехоты не маршируют по морю».

Мой отец с упоением беседовал со своим бывшим зятем. Они посмеивались надо мной. Ну и пусть. Я разделила цветы на две вазы, в одной они не помещались. Я, как и Тося, получила восемнадцать роз, что было очень мило. Я даже не услышала, как зазвонил телефон. Только настойчивый седьмой или восьмой позывной вывел меня из задумчивости.

– Тося, подойди! – крикнула я в сторону комнаты. Через секунду с трубкой ко мне подошла Тося.

– Это Адам.

Я была вне себя от радости. Два бокала шампанского подняли мне настроение, и в придачу звонил любимый, которому не надо было напоминать, что сегодня у Тоси день рождения, и который хочет со мной поговорить.

– Ютка?

– Адасик, как я скучаю по тебе! – Шампанское настолько меня расслабило, что не хотелось врать. – Напиши мне длинное письмо! Ты так ужасно редко пишешь, – жаловалась я, – мне так хочется, чтобы ты уже вернулся!

– Я тоже по тебе скучаю, я ведь пишу, – услышала я издалека, и это звучало как музыка. – Вы хорошо там празднуете?

– Тося пожелала в узком семейном кругу.

– Ее отец тоже пришел? Я на минуту растерялась.

– Да. Но…– Я не хотела ему объяснять, что это в порядке вещей, если разведенный отец присутствует на дне рождения своего ребенка, особенно на таком торжественном.

– Ютка, это замечательно! – сказал Адам, которого я обожаю. – Я боялся, что он не придет, Тося бы расстроилась… Я буду звонить, а ты обязательно пиши. Я очень скучаю. Почеши Бориса за ухом. Уже немного осталось. Я люблю тебя, – признался мужчина моей Жизни, и мы закончили разговор.

Мое сердце переполнялось от любви и счастья: он позвонил и в такой важный для меня день был со мной! Я вошла в комнату словно заново родившаяся. Какой чудесный вечер! Тося – с самыми близкими людьми, мне позвонил любимый, моя дочь вступает во взрослую жизнь, в то время как я еще молода. Дочь включила музыку, Эксик поднялся и до смешного церемонно пригласил меня на танец. Я встала и подумала: как много хорошего выпало на мою долю, например, когда-то этим хорошим был Эксик, и, несмотря на все, если бы не он, не было бы Тоси, а без Тоси я не могу представить свою жизнь.

А потом мы все сидели за столом и поедали бифштексы моей мамы и всяческие другие домашние изыски.

– Блаженной памяти… – начала тетя, а я ждала продолжения, которое, насколько я помню, звучит приблизительно так: «блаженной памяти мой муж, генерал-майор такой-то», – блаженной памяти мой Геня, герой двух войн, имел обыкновение говорить, что дети растут быстро, только разум – медленно, но ты, baby, уродилась в мою мать. – Тетушка подняла бокал с золотистой жидкостью. – А моя мать была незаурядной личностью.

– Тося, салфетки, – шепнула я дочери, потому что, естественно, я только сейчас заметила, что на столе чего-то не хватает. Тетя смерила меня взглядом, полным обиды. Услышала.