Екатерина Каверина - Любовь?.. не смешите меня!

— Опрос в рамках материалов о возбуждении уголовного дела? — не веря сама себе, переспросила Ксю. — Но это невозможно! Хуже неуплаченного штрафа за мной нет никаких грехов, — мир стремительно крутился у нее перед глазами и падал в бездонную тьму. — Конечно, я помню, как составляла контракт этим кондитерам. Но какое это имеет отношение к сегодняшнему делу? — недоумевала девушка. Она замолчала на несколько долгих секунд, — О, Боже! — только и смогла пробормотать Ксю.

Девушка бездумно шла по улице, обвинение в преступлении — незаконное разглашение сведений, составляющих коммерческую тайну, — монотонно билось в голове, — штраф или лишение свободы, потеря репутации, карьеры, жирный крест на радужных перспективах. Из переговоров со Steel нужно выйти немедленно, подвести Деникина значит закрыть себе тот самый, сияющий путь на самый верх, но скрыть от него эту ситуацию — еще хуже.

О какой коммерческой тайне вообще может идти речь? У этих косных кондитеров и секретов-то никаких не было, они спали и видели, как бы продаться бельгийцам, а после подписания контракта только на голове от радости не ходили! — Ксю зло топнула ногой и окатила себя брызгами из лужи, на глазах появились злые слезы. — Что же делать? Что? — Единственный выход — рассказать все Деникину, сдаться с повинной — всплыл уголовно-правовой лексикон.

У ярко освещенного ресторана остановилось такси, парочка целовалась на заднем сиденье и не замечала никого вокруг — Ксю заплакала еще сильнее. Ей некого поцеловать! Не на кого положиться!

— Я должна лично поговорить с господином Деникиным, — безапелляционно заявила Ксения едва вошедшему в ее кабинет Константину, — но его секретарь утверждает, что он не может меня принять. Между тем, это не моя прихоть, а вопрос, касающийся судьбы будущей сделки, — продолжила Ксю, нахмурившись. Константин не понимал, чем вызвана такая поспешность, да и девушка, которая и накануне-то была собранной и холодной, сейчас казалась и вовсе неживой, ее голос был ледяным и словно замораживал все вокруг.

— Ксения, может быть, эта тему можно обсудить со мной, — мягко начал привыкший сглаживать острые углы Дроздов.

— Нет, это невозможно! — отрезала Деникина, сверкнув глазами. Константин терпеть не мог девушек, которые так спокойно произносили это «невозможно!», а вот Антон их любил, прежде.

— Хорошо, — смирился Дроздов, — я переговорю с Антон и позвоню вам.

— И сделайте это побыстрее! — скомандовала Ксения, уткнувшись в монитор своего ноут-бука.

Девушка не знала, как ей удалось пережить вчерашний жуткий вечер, тревожную ночь и полное отчаяния утро. Она до бесконечности перебирала подробности той кондитерской сделки и не могла найти в своих действиях ни малейшей погрешности. Ксения вспоминала всё предшествовавшее тем переговорам и последовавшее за ними — и снова без всякой пользы. Под утро Ксю забылась тревожным сном, а, проснувшись, почему-то подумала о Паше. Она гнала от себя нелепую мысль о его участии во всей этой грязной истории, но постепенно идея переставала казаться Ксении столь уж безумной. Сейчас Паша имел влияние и знал, как употребить его, а что касается мотивов — очевидно, любовь могла перерасти в ненависть и в желание отомстить, наказать, продемонстрировать свою значимость, наконец. Как только в Москве наступило утро, Ксения тут же созвонилась со своим начальником, рассказала ему, как все было между ней и молодым прокурором. Георгий Петрович долго молчал, сокрушенно вздыхая, потом попросил 10 минут якобы чтобы подумать и перезвонил ей уже минут через 5.

— Ксения, это именно он, — прозвучало в телефонной трубке. — Что ты намерена делать?

— Все расскажу Деникину, о результате сразу сообщу вам.

— Жду твоего звонка, — коротко бросил ее шеф и тут же отключился.

До выхода из отеля у Ксении оставалось еще 3 часа, дома, чтобы унять нервную дрожь, она бы бросилась наводить порядок, натирать паркет и зеркала, но в гостинице заняться было нечем. Ксю бесконечно долго укладывала волосы, делала макияж, затем надела тончайшее шелковое белье, чулки и новый кружевной пояс, а потом, задумавшись ненадолго, махнула рукой, и достала из гардероба купленный позавчера в Хэрродсе за безумные деньги костюм Narcisko Rodrigues. Узкое платье-чехол как перчатка облегало ее фигуру, маленький пиджак в стиле Жаклин Кеннеди придавал образу утонченность и элегантность. Загорелая кожа сияла на фоне белоснежной ткани, а волосы, убранные двумя винтажными заколками, полыхали огнем, рассыпавшись по спине. Ксю сделала эту покупку, поддавшись минутному импульсу, обычно она предпочитала для работы скромные и сдержанные вещи, но в этом наряде девушка собиралась упиваться своим триумфом, к примеру, давать интервью деловым журналам после подписания контракта со Steel. Ну и, конечно, что уж лгать самой себе, Ксения мечтала, пусть и глубоко-глубоко в душе, заставить Деникина смотреть на нее тем же жаждущим и голодным взглядом, что и четыре дня назад.

Ну раз уж триумф не удался, провал тоже стоит чем-нибудь отметить! Кажется, у каких-то диких племен был обычай хоронить во всем белом, Ксения вполне соответствовала этому ритуалу. Девушка была уверена, что после разговора с Антоном собственные похороны будут казаться ей не самым печальным мероприятием.

— Ксения, Антон вас ждет, — бросил на бегу Константин и умчался. Ксю вздрогнула, медленно встала и направилась на собственную казнь.

— Интересно, а можно было добровольно отправиться на казнь? — размышляла она, — Наверное, это было бы самоубийство. Было бы здорово, если бы это была гильотина — быстро и безболезненно, хотя… никто не слышал отзывов испытавших это на себе …

— Да не собираюсь я это больше обсуждать! И не звоните мне! — орал Антон в телефонную трубку. — Вы получили больше, чем заслуживали, всю ленину долю! Все! Достаточно! — он стукнул телефоном по столу. Ксения, затаив дыхание, стояла у двери. Находиться в одном кабинете с Деникиным и правда пожелал бы только самоубийца. Он сидел, откинувшись в кресле и растрепав свои светлые волосы, галстук безжизненной тряпкой болтался на уголке стола, а пепельница была полна еще тлеющих окурков. — Гильотиной не обойдешься, будет повешение, — пессимистично усмехнулась Ксю и заговорила, — Антон Дмитриевич, мне необходимо посвятить вас в отдельные аспекты моего участия в предстоящей сделке.

— Она сошла с ума! Ненормальная интеллектуалка-извращенка! Где она взяла этот наряд?! Да сегодня движение наверняка встало по всему Сити, пока она выходила из такси, — бессвязно думал Антон. Кожа Ксении сияла словно бриллиантовая пыль, волосы струились расплавленным золотом, легкий румянец жег ее щеки, а губы, нежные полные губы, шевелились, призывая его к себе.