Элизабет Гейдж - Близость

Джордан и Лесли прошли долгий путь разными дорогами. Теперь, когда они наконец были вместе, счастье стало полным. Казалось вполне естественным, что именно это экзотическое чужеземное место, далекое от родины и привычной обстановки, стало оправой их возрожденной любви.

Они вновь возвращались к прошлым дням, проводя почти все дни на яхте, скользившей по голубым волнам. Джордан и Лесли снова плавали вдоль побережья и добирались даже до соседних островов, на одном из которых жил старый приятель Джордана, радостно принявший новобрачных.

Они любили друг друга в каюте яхты, совсем как в старое время. Но теперь суденышко было другим. И воздух Эгейского моря пах иначе, чем ветер, свистевший над бухтой Лонг-Айленд, бывшей когда-то местом их свиданий.

Но эти различия только заставляли их еще больше любить друг друга, потому что оба сознавали, как невероятно то, что они снова смогли обрести свою любовь, как великолепен каприз судьбы, который вновь их свел после трагической разлуки.

Они говорили и говорили, не в силах остановиться, полные решимости покончить с былыми обидами и непониманием, разделаться с препятствиями, разделившими их в прошлом. Их любви были нанесены такие страшные раны, что оба стремились обезопасить ее всеми средствами, принять любые предосторожности, лишь бы она навсегда осталась с ними.

Им так трудно, так болезненно давались эти беседы. Но постепенно, пока ночи любви перемежались с долгими разговорами, все недоразумения постепенно выяснялись и исчезали, а любовь сияла все сильнее, словно солнце над Эгейским морем. Они поняли, что все годы разлуки боролись за счастье, и это лишь укрепило любовь.

К началу третьей недели медового месяца странное спокойствие снизошло на обоих. Они чувствовали себя так, словно были женаты давным-давно и накопили множество совместных переживаний и воспоминаний, а пламя страсти, закаленной временем и испытаниями, горело ровно и ярко.

Наконец они нашли друг друга, и на этот раз навсегда.

Наступила пятница. В понедельник они вернутся домой к повседневной занятой жизни. Джордану нужно продолжать работу над Планом Лазаруса, а Лесли придется ехать в Джонсонвилль, продать дом Росса и начать поиски нового президента «Уилер эдвертайзинг». Время скорби прошло. Теперь Лесли переедет в пентхаус Джордана и начнет новую жизнь.

Маленькая Мег гостит пока у матери Джордана в Пенсильвании и вернется домой во вторник. Джордану не терпелось увидеть дочь. Ему тяжело было разлучиться с ней на целых три недели. Но Лесли не ревновала мужа к малышке. Ей так хотелось поскорее стать настоящей матерью Мег и подарить ей маленького брата или сестричку.

Мег приняла Лесли сразу и безоговорочно, с радостью, заставлявшей подозревать сверхъестественную духовную связь между Джил и Лесли. Это заставляло Лесли одновременно грустить и радоваться. Она понимала, что Джил с ее трагической судьбой и безумной любовью будет всегда присутствовать в их отношениях с Мег.

После смерти матери Мег немедленно отвезли в чикагское отделение ФБР, куда прилетел вызванный Джордан. Оказалось, что Джил дала дочери довольно большую дозу транквилизатора, рассчитанную на то, что девочка проспит много часов, и спустилась в подвал, чтобы покончить счеты с жизнью. В конце концов Джил пожертвовала собой ради Мег.

Лесли понимала, что когда-нибудь Мег захочет узнать правду о смерти матери. Когда настанет время, Лесли и Джордан попытаются ей все объяснить как можно мягче, чтобы не причинить ненужной боли. Брак Джил и Джордана оказался трагическим. Не стоит Мег мучиться ненужными вопросами, пока она не повзрослеет.

Нужно рассказать все, не скрывая. На пути Джордана и Лесли стояло много препятствий, и Мег попала в скрещение чужих интриг и козней. Но теперь они вместе будут строить новую жизнь, и поэтому Лесли и Джордану не терпелось вернуться домой и приступить к работе. На этот раз тревоги и заботы несли с собой лишь радость.

В эту ночь пятницы оба были усталыми, но счастливыми — весь долгий день провели на воде. Теперь можно приготовить особенный ужин. По пути домой они купили у рыбака великолепного морского окуня и теперь собирались потушить его под белым соусом.

Но сначала они вновь занялись любовью. Было всего пять часов вечера, и неурочное время только подогревало страсть. Теряясь друг в друге, они, казалось, срывались с края земли, уносясь в полете к неведомым мирам.

Солнце садилось. Они поднялись, вышли на веранду, накинув легкие солнечные халаты, и долго глядели, как багровый шар медленно опускается в ленивую теплую воду. Деревня выглядела такой уютной на фоне безбрежного океана. Рыбачьи лодки темнели на глади волн, придавая законченность этой симфонии алого и синего. Зрелище было поразительным.

— Не могу думать об этом, — неожиданно вырвалось у Джордана.

— О чем? — тихо спросила она.

— Как легко я мог тебя потерять. И как тяжело было снова найти тебя. Я бы отдал все, чтобы вернуть потерянные годы.

— Дорогой, но, может, эти годы не прошли даром, — возразила Лесли, взяв его за руку. — Может, они были для чего-то нужны.

Она думала о своей жизненной одиссее, о том, насколько все казалось естественным теперь, когда она знала, что все дороги вели к Джордану.

— Может, — добавила Лесли, — мы так по-настоящему и не разлучались.

Джордан повернул голову, чтобы взглянуть на жену. Она заметила в его глазах отражение заходящего солнца. В этот момент ей казалось, что ни одиночество, ни страдания не были реальными, и на свете всегда существовали только она, Джордан и их любовь. Все муки и страдания были всего лишь еще одним доказательством единства их душ.

— Я люблю тебя, — шепнула она, подставляя губы для поцелуя.

Джордан неожиданно вздрогнул в ее объятиях. Внезапный спазм потряс его тело, и в это же мгновение Лесли услышала звук выстрела.

Джордан обмяк и тяжело повис на ней.

— Джордан, нет!

Лесли, в ужасе охнув, попыталась удержать мужа. Они вместе медленно опустились на каменный пол веранды.

Что-то вспыхнуло в мозгу Лесли. Она осторожно опустила голову Джордана на плиту и ринулась в спальню, проклиная себя за то, что не была настороже каждую минуту, за то, что осмелилась поверить в будущее.

Она вернулась с одеялом и подушкой, встала на колени перед Джорданом. Глаза его были открыты, но невидяще смотрели в небо.

— О, мой Бог, Джордан, Джордан…

Лесли дрожала от паники и тревоги, сражаясь с одеялом. На полу уже стояла лужица крови. Она не знала, куда ранен Джордан, но понимала, что рана серьезная. Этот невидящий взгляд… Что, если Джордан уже мертв?!

— Дорогой, — позвала она, — посмотри на меня. Скажи что-нибудь. Пожалуйста!