Агония Иванова - За чужие грехи

Кир чертыхнулся и чуть не разбил полупустую бутылку водки, стоявшую на столе. Он не ждал гостей и тем более не ждал, что они вернуться так быстро. Прятать водку было бесполезно, все равно Владимиру не стоит особого труда догадаться о том, чем он на самом деле занимался здесь, и сейчас начнутся бесконечные лекции о том, какой плачевный конец будет ждать его, если он продолжит в том же духе.

«Может просто не открывать?» — мелькнуло в голове у Кира и ему очень даже понравилась эта мысль, он сел на место и еще хлебнул из горла обжигающего напитка.

Да оставьте вы меня в покое! — мысленно обратился он к Владимиру и Тане, — это не ваше дело. Моя жизнь, как и моя смерть, совершенно вас не касаются, при все моем уважении! Проваливайте! Убирайтесь…

Но они были очень настойчивыми и позвонили снова. Кир почувствовал закипающее раздражение и решил, что сейчас выскажет Владимиру в лицо все накопившееся за долгие годы их дружбы. Он все-таки пошел в прихожую, и, открыв дверь, сам пожалел о том, что этим утром притронулся к горячительному. На пороге стояла Люся, на ее легком черном пальто лежали снежинки, они же запутались в волосах. Лицо казалось неестественно бледным и мертвым, и только глаза на нем живые и полные энергии сияли своим странным одержимым светом. Видение?

— Ты? — растерянно произнес он, ожидая, когда она достанет принесенный нож, яд или пистолет. Главное успеть отобрать это у нее, чтобы ее не обвинили в его смерти.

Но Люся не торопилась ничего делать, она стояла и смотрела ему в глаза странным гипнотизирующим взглядом, от которого ему стало не по себе.

— Можно? — хрипло спросила она после долгой паузы, он кивнул и закрыл за ней дверь. Девочка принялась разуваться, потом она сняла пальто и протянула ему. Киру было сложно понять смысл этой сцены, но он послушно повесил его на вешалку.

— Зачем ты пришла? — осторожно спросил он.

— А ты не рад меня видеть? — с плохо скрытой издевкой в голосе осведомилась Люся и решительно направилась на кухню. Черные юбка и блузка в сочетании с собранными в косу волосами делали ее похожей на монахиню, но в ней не было ни капли смирения. Только какой-то потусторонний сакральный холод, исходивший от нее.

Прежде, чем он успел как-то отреагировать, девочка взяла бутылку со стола и бесстрашно сделала несколько глотков, даже не изменившись в лице.

— Эй! Ты что! — возмутился Кир и отнял у нее горячительное. Люся смерила его насмешливо-издевательским взглядом и сказала:

— Ты не имеешь права мне запрещать.

Она вернула себе бутылку и сделала еще несколько глотков, морщась от того, каким обжигающим был этот напиток. Кажется, она спорила с собой.

— Это для храбрости? — догадался Кир, в ответ она только нахмурилась, — ты хочешь меня убить?

— Нет, — спокойно возразила Люся, но потом опомнилась, — ну, хочу, конечно. Но я пришла не за этим.

— А зачем?

Она как-то загадочно и безумно улыбнулась и вернула ему бутылку, жестом приказывая тоже выпить. Киру стало страшно, он почувствовал, что она задумала что-то особенное и не торопиться открывать ему свои планы.

Он отпил водки и устало опустился на стул, ожидая, когда же она уже приступит к исполнению приговора.

— Я не знаю, что ты собираешься делать… — неуверенно начал мужчина, — но можно мне просить тебя дать мне ответ на один вопрос?

— Вопрос? — эхом повторила Люся и снова потянулась к бутылке, щеки у нее пылали каким-то нездоровым румянцем и, несложно было догадаться, что это действие алкоголя, которым она зачем-то накачивала себя, — задавай, — разрешила она.

— Я доказал тебе свою любовь тем, что ушел, как ты меня просила?

— Ты обернулся, — заявила Люся и обошла его, оказавшись у него за спиной. Он все ждал удара, но так и не дождался, почувствовав мягкие и даже нежные прикосновения ее пальцев к шее под волосами.

Что за черт!?

— Это ничего не меняет, — заметил Кир, — ты ничего не говорила об этом.

— Не говорила, — согласилась Люся и провела ладонью ему вдоль позвоночника, он вздрогнул, словно это был именно тот удар, которого он ждал.

Затем, оказавшись снова перед ним, Люся взяла его за подбородок и заставила посмотреть себе в глаза. Он не мог понять, что вложено в ее взгляд, но был уверен в том, что сейчас в ней что-то ведьминское и она умело использует это, чтобы сломить волю и подчинить его себе.

Но зачем?

Свободной рукой она коснулась бинтов у него на шее и спросила:

— Глубокая рана? — он кивнул, на что она ответила не менее загадочной улыбкой. Она аккуратно размотала бинт и скомкав, швырнула его на стол а потом ее пальцы притронулась к рубцу, только начавшему затягиваться. Он не почувствовал боли, только жар, разлившийся по всему телу от ее прикосновений.

— Чего ты добиваешься? — не сдержался он, — что все это значит?!

— Что все это? — передразнила Люся и отступила на шаг, отпустив его. Ее глаза все также безумно сверкали, и на глубине их поселилось что-то незнакомое ему раньше, чарующее и манящее, подчиняющее себе. Это была больше не маленькая девочка, убитая горем, а какое-то существо из мифологии, способное убить одним только взглядом. Свет серых радужек был отчетливым, ярким и страшным, но он притягивал к себе. И приказывал: подчинись.

Люся выпила еще немного водки, не скрывая отвращения, которое она испытывала и пошла в комнату, но остановилась в коридоре, спиной к нему. Он догнал ее и неуверенно коснулся ее руки, сжал в своих пальцах.

— Чего ты хочешь? — пробормотал он, — только скажи.

— Честно? — она обернулась и ее грустное лицо с этими странными пугающими глазами оказалось опасно близко, — хочешь это слышать? — от ее голоса, перешедшего на тихий шепот, словно она произносила слова заклинания, становилось жутко, но Кир все равно кивнул.

— Тебя, — на выдохе сказала девочка, ничего не объясняя.

«Это ловушка, это ловушка, это ловушка» — упрямо твердил голос разума, но Кир приказал ему заткнуться, не желая ничего слушать.

— Ты простила меня? — с надеждой спросил он, Люся промолчала. Она преодолела разделявший их шаг и, встав на цыпочки, коснулась губами его губ.

Он привлек ее к себе и поцеловал сам, долго и жадно, сначала она была равнодушной, но потом неумело ответила. Ее руки скользнули по его груди в поисках пуговиц на рубашке и она нетерпеливо начала расстегивать их, чуть ли не срывая с ткани. Расправившись со всеми, она оттолкнула его и отступила назад. Еще пара шагов и она исчезла в комнате, где царил мягкий полумрак, потому что занавески были плотно задернуты.

Люся стянула с себя черную невзрачную блузку под которой ничего больше не было, следом юбку и поманила его за собой к кровати. Желанного эффекта она добилась — Кир безнадежно и бесповоротно потерял голову и готов был делать все, что она прикажет, лишь бы только продолжала это странное действо, лишь бы только она не отталкивала его и не уходила.