Агония Иванова - За чужие грехи

— Люся! — Кир едва успел подхватить упавшую девочку. Она была такой легкой, словно питалась одним только воздухом.

Он испуганно вглядывался в ее побелевшее, как у мертвеца, лицо и с ужасом понимал, что со времени их прошлой встречи она очень сильно изменилась, но эти перемены не говорили ни о чем хорошем. Она похудела так, словно носила в себе тяжелую неизлечимую болезнь, пожиравшую ее изнутри, даже по-детски округлые раньше щеки теперь были впалыми. Она казалась хрупкой, словно какое-то неземное эфемерное создание, и он боялся, что она просто рассыплется в прах от неосторожного прикосновения.

— Люся… Люсенька… Что с тобой? — он аккуратно потряс ее за плечи, но ее глаза были по-прежнему закрытыми.

Дыхание было совсем слабым, а пульс очень медленным, сердце грозило вот-вот остановиться.

— Не умирай, пожалуйста… Люся! Люся! — она не слышала его криков, продолжала также безмятежно спать каким-то странным пугающим сном, и, судя по страдальческому выражению лица, снилось ей что-то неприятное, — Люся, Люся…

Кир снял пальто и закутал ее в него, а потом бережно взял на руки и понес к выходу с кладбища.

Нужно врача… только где он найдет его в этом безлюдном месте? Покойникам врач не нужен, им спокойно и без него, а скорая сюда будет ехать долго… Что же это за кошмар… Боже, боже, боже!

На автобусной остановке было пусто, судя по всему, автобус отошел в сторону города еще совсем недавно.

— Люся… Люсенька… Очнись, пожалуйста, — взмолился он, крепко-крепко прижимая ее к себе, пытаясь отдать ей свое тепло, которого было совсем немного, — не умирай…

С неба крупными пушистыми хлопьями падал снег. Ответом ему была только тишина.

— Ну как она, как? — Антонина Анатольевна металась по больничному коридору, как тигрица в клетке. Вышедшая из реанимации медсестра — полная добродушная женщина средних лет улыбнулась ей ободряюще и положила руку на плечо.

— Скоро отвезем из реанимации в палату, — сказала она, — не волнуйтесь. Ей уже ничего не угрожает. Хорошо, что нужная группа крови у нас была…

Антонина вздохнула облегченно и без сил опустилась на стул, слушая, как бешено колотиться сердце в груди и стучит что-то в виске.

Это все из-за нее! Из-за ее невнимания и равнодушия!

— Танечка… Танюша моя… — прошептала она, заливаясь горячими слезами, — девочка моя… спасибо, Господи! Спасибо…

Люся и Наташа так и стояли обнявшись и девочке было так тепло и спокойно, что она умоляла это мгновение не кончаться. Но сестра вдруг отступила от нее, погладила по волосам, не отпуская ее руки, и посмотрела куда-то в сторону. Люся тоже глянула туда и у нее замерло сердце.

К ним шла их мама в голубом, развивающемся платье. Солнце золотило ее волосы и они словно нимб окружали ее голову. Она протянула к ним обе руки и Наташа покорно подошла к ней. Люсе что-то мешало. Девочка не понимала, почему она не может сделать ни одного шага в их сторону, словно отделенная невидимой стеной.

— Мамочка… — прошептала она и начала плакать тихо-тихо, как в детстве. Лица ее мамы и Наташи сразу потускнели, погрустнели и по их щекам тоже потекли слезы.

— Но почему? Почему? — спрашивала их Люся, — я хочу к вам… пожалуйста…

— Ты нужна там, — звонким мелодичным, как перезвон колокольчиков, голосом сказала ее мама.

— Но вы тоже нужны были мне, но ушли! — закричала девочка, — нет! Заберите меня! Заберите!

Прекрасный луг с цветами начал меркнуть и растворяться в воздухе, отчетливыми оставались только мама и старшая сестра, пока они не исчезли тоже.

Люся открыла глаза и увидела хмурое серое небо, затянутое тучами и встревоженного Кира, склонившегося над ней.

— Жива, — выдохнул он и чуть не удушил ее в объятьях.

— Отпусти меня! — потребовала Люся, но получилось не очень выразительно. Голос ее плохо слушался. Как и все тело. Он послушно отстранился настолько, насколько это было возможно при том, что продолжал держать ее на руках.

— Что это было? — встревоженно спросил мужчина.

— Не знаю, — отмахнулась девочка, — поставь меня на землю и убери от меня свои руки!

Она сама пожалела, что попросила об этом, потому что ноги ее не слушались, и она чуть не рухнула на грязный истоптанный снег у автобусной остановки. Мысли путались и обгоняли друг друга.

— Проводи меня до дома… — попросила Люся и после некоторой борьбы с собой тихо добавила, — пожалуйста…

— Ты хотела сказать отнеси меня до дома? — улыбнулся Кир, но у него вышло слишком фальшиво, он еще никак не мог оправиться от пережитого ужаса.

— Боря, Боря! Тут такое случилось… — Борис сидел и со скучающим видом слушал стенания Антонины на том конце провода, — Танюша попала под машину! Это все моя вина… господи… ну как я могла так, как?

— Все будет хорошо, — без особого выражения сказал мужчина и не пытаясь сделать вид, что он опечален этой новостью.

— Она в реанимации, Боря! Господи… — «вот с господом и поговори» ворчал про себя Борис, уставший от ее охрипшего от слез голоса.

— Ой… Боря, тут медсестра вышла… я потом позвоню… — Антонина бросила трубку и тогда он вздохнул облегченно.

Внутри себя он злорадствовал, считая случившееся осуществлением божественной справедливости. Таня, которая столько искушала его, столько заставляла совершать ужаснейшие поступки, теперь наказана за это и он может вздохнуть спокойно.

И подумать о Люсе?…

Борис только недавно закончил промывать и обрабатывать рану, нанесенную ей. Хорошо еще сухожилия не задела! Ну теперь она точно поплатиться за все хорошее. «Ты запомнишь это надолго!» — мысленно пообещал мужчина и, как будто откликнувшись на этот призыв, в дверь позвонили.

— Вернулась, чертовка, — зачем-то сказал в слух он. Открыв дверь, он был несколько удивлен, увидев на пороге незнакомого человека, который аккуратно придерживал Люсю, чтобы она не упала. Агрессия, с которой на него смотрел незнакомец, могла прожечь дыру, если бы обладала материальной силой. Борис ухмыльнулся, его это позабавило.

— Ты что, пьяная? — спросил он, обращаясь к Люсе. Она посмотрела сквозь него пустым остекленевшим взглядом.

— Идиот, — не сдержался незваный гость, — вызови скорую…

— Не нужно скорую! — подала голос Люся, оттолкнула его и неуверенно перешагнула порог, — со мной все в порядке…

Борис перехватил ее, не дав упасть.

— До свидания, — насмешливо бросил он и захлопнул дверь прямо перед носом у незнакомого мужчины.

Люся вырвалась из его рук и по стеночке уползла в комнату. Борис пошел следом.

— Что все это значит?

— Мне стало плохо. Он мне помог, — без особого энтузиазма объяснила Люся и улеглась на кровать. Всем своим видом она показывала ему, что он здесь лишний. Впрочем, у нее всегда был такой вид, будто она считает всех людей незваными пришельцами в ее личное пространство, в котором место для них не предусмотрено.