Татьяна Герцик - Самое ценное в жизни

Чтобы облегчить ей жизнь, заказчик отправил ее на своем УАЗике, командировав вместе с ней водителя, опытного и пробивного Константина Ивановича. Тот был откровенно доволен такой командировкой, позволяющей запастись провиантом на зиму.

Если бы не эта хомячковая тяга сверхдомовитого Константина Ивановича к запасам, ничего бы не случилось. Они не стали бы заезжать в Охлопково, не стали бы искать правление и просить у начальства картошку. И не было бы так потрясшей ее встречи.

Внешне всё оставалось по-прежнему, но вот душа очнулась, стала страстно требовать счастья, любви, тепла. Пришлось признаться, но только самой себе, и то по секрету, что влюбилась. С первого взгляда, как в сказке! В женатого мужчину! Ничего подобного от себя она не ожидала. Ведь прекрасно знала, что это непорядочно. Но все равно в каждом встречном мужчине среднего роста с темно-русыми волосами искала черты Владимира.

Долго боролась с этим изнуряющим чувством. В конце концов, чтобы выбить из головы намертво засевшую в нее блажь, решила претворить в жизнь настоятельный совет Евдокии Михайловны и родить ребенка. А какое место может быть лучше для исполнения подобного замысла, нежели южный курорт? Там никто друг друга не знает и никому нет дела, чем занимается сосед. Купив путевку, в начале марта уже жила в одноместном номере в одном из лучших санаториев Ессентуков.

Татьяна стояла на балконе, любуясь закатом. Феерическое зрелище заходящего солнца кончилось слишком быстро. Еще минуту назад весь горизонт был объят темным золотом, и уже темнота. Она вспомнила Булгакова – «тьма упала на город». Для нее, выросшей гораздо севернее, она казалась густой и вязкой, как любимое сливовое повидло. Казалось, ее можно зачерпнуть большой ложкой и положить горкой на тарелке.

Вернулась в комнату, на ощупь нашла выключатель и зажгла свет. Нехотя подошла к платяному шкафу с большим зеркалом на дверце. Надо переодеться и идти вниз, гулять, ожидая, когда на ее яркий наряд залипнет какой-нибудь самец.

Посмотрела на свои упрямо сжатые губы и укоряюще покачала головой. Строго произнесла вслух, пытаясь воодушевиться:

– Цель оправдывает средства!

Вытащила из шкафа симпатичный зеленый сарафанчик с тоненькими бретельками и жестким корсетом, не требующим лифчика, и небрежно бросила на кровать. Прищурившись, осмотрела его, стараясь найти дефекты. Может, хоть помялось в дороге? Не найдя никаких причин повесить его обратно, медленно, преодолевая внутреннее сопротивление, натянула. Обула босоножки из матовой серой кожи на высоком каблуке.

Крутнулась перед зеркалом, с удовольствием ощущая прикосновение скользящего шелка к голым ногам. Показала себе большой палец и вновь нахмурилась. Из глубины зеркала синими расширенными глазами на нее тревожно, будто приготовясь к неминуемой боли, смотрела молодая женщина. Как в детстве, когда в детском саду ставили прививки! Да что ж это такое!

Отражение с туго затянутым узлом бронзовых волос на затылке казалось слишком уж строгим. Она вытащила шпильки и тяжелые волосы искристым всплеском разлетелись по голым плечам, скромно их прикрыв. Она тряхнула головой, прядь волос упала на щеку, оттенив матовую бледность щеки.

Так, теперь и в обморок падать можно. Мужчинам нравятся слабые бессловесные создания, бессильно рухнувшие к их ногам. Это подчеркивает их силу и снисходительность.

Еще раз упрямо тряхнув волосами, скомандовала:

– А теперь вперед, на поиски подходящего спермоносителя!

Быстро схватила серую кожаную сумочку, и торопливо, чтобы не передумать, выскочила из корпуса.

Вдоль главной аллеи вовсю гуляли шумные веселые компании. Минут пять постояла в тени у входа, тиская ремешок сумочки и проклиная свою нерешительность. Наконец, глубоко вздохнув и сосчитав до трех, вышла в полосу яркого света от фонаря и ослепленно остановилась, не зная, что делать дальше.

Она и не предполагала, какое очаровательное зрелище из себя представляет: в потоках голубоватого огня ее волосы струились, играли, переливались поразительными оттенками золота и бронзы.

К ней тотчас подлетели очарованные ее красотой граждане из южной республики.

– Дэвушка, давайте с нами! У нас хорошшшая машина – джып называется! Поедем в рэсторан! Или куда захотите!

Она резво отпрыгнула от жарких южных парней и твердо сказала:

– Нет, я жду жениха! Уходите, пожалуйста, или мне придется вернуться в корпус!

Парни с сожалением придержали лихих коней. Про жениха они не поверили, но насчет корпуса, пожалуй, была правда – могла уйти. Уж больно испуганные были у нее глаза. Огорченно покачав головами и поцокав языками, отошли. Порядки в санатории строгие: приставать ни к кому не дозволено! Они еще немного последили за стремительно исчезнувшей девушкой, но преследовать не решились. Вслед ей горестно донеслось:

– Какая красота пропадает!

Татьяна пугливо шагала по старой, растрескавшейся от жаркого солнца асфальтовой дорожке, стараясь не уходить далеко от успокаивающих огней главного корпуса. С досадой подумала: а не проще ли было обратиться в клинику по искусственному оплодотворению? Но припомнив, как противно объясняться с врачами и собирать разного рода справки, отказалась от такой разумной на первый взгляд идеи. Чем она хуже других, чтобы не зачать ребенка естественным путем?! Уж попытаться-то стоит!

Из больших колючих кустов около дорожки внезапно выскочил огромный мужик. У нее подкосились ноги, оборвалось сердце и стали влажными ладони. Она огромными от страха глазами смотрела на приближавшегося к ней резвыми скачками жуткого типа, не в силах пошевелиться. Но мужик, не глядя на какую-то мадамочку, застывшую у него на пути, резво обогнул ее, как столб, и на плохо слушающихся копытах ускакал в сторону ближайшего бара. Из кустов напутственно крикнули сиплыми голосами:

– Шибче, Федя! Шибче!

Поняв, что здесь, по русскому обычаю, соображают на троих, и им не до мешающих празднику жизни совершенно ненужных баб, быстро прошла мимо. Вспомнив, что упорные южные парни были трезвы, как стеклышки, решила, что лет через пятьдесят в России если и останутся русские, то только по названию, но никак не по крови.

Осторожно, вздрагивая при каждом шорохе, стала красться на полусогнутых коленях дальше. Чтобы избежать новой неприятной встречи, сошла с асфальтовой дорожки на почти невидимую в темноте тропку. Спотыкаясь и неслышно ругаясь под нос, добрела до невысоких кустиков. Остановилась, поняв, что там кто-то есть, прислушалась и отчаянно покраснела. Из кустов доносилось мужское пыхтение и почти беззвучный женский смех.

Развернулась и на цыпочках, чтобы не побеспокоить влюбленных, отошла подальше. Остановившись и оглядевшись по сторонам, подытожила: