Татьяна Герцик - Самое ценное в жизни

– Тогда я приглашу для твоего освидетельствования психиатра. Уверен, диагноз: навязчивая мания, опасная для окружающих, тебе обеспечен! И расскажу обо всем Фаине Генриховне, причем с подробностями. А это значит, что в селе о тебе будет знать каждая собака! И спокойной жизни тогда больше не жди! Прекрасно знаешь, что о тебе будут говорить деревенские кумушки!

Она гордо встала, одернула задравшийся свитер, и вышла из кабинета, с трудом повернув на двери скользкую полированную защелку.

Владимир еще не перевел дух, стараясь взять себя в руки и сообразить, что же ему теперь предпринять, когда в кабинет с непривычной для себя опаской заглянула секретарша. Увидев фантастическое зрелище настоящего разгрома, выпучила глаза и нерешительно застыла у входа.

Заикаясь, робко произнесла:

– Э… Тут Катерина Ильинична заявление об уходе оставила.

Ему захотелось захлопать в ладоши.

– Замечательно! Причину назвала?

Фаина Генриховна помялась, не решаясь пересказать всё, что услышала от обычно довольно благонравной агрономши.

– Ну, она сказала, что ноги ее здесь больше не будет, потому что вы к ней приставали.

Он закачался на широко расставленных ногах и внезапно зло захохотал, запрокинув голову.

– Это я к ней приставал? Ну и стерва! А вы что, поверили?

Фаина Генриховна приняла свой обычный капральский вид и с достоинством отказалась:

– Нет, конечно, не настолько я наивна! Давно и всем было видно, что эта дамочка без соли вас проглотить мечтала. Да и делала для этого немало.

Владимир решил не выспрашивать, что конкретно она для этого делала, чтобы не убить Катерину, если та случайно встретится ему на пути. В милиции явно не поймут, что это был всего лишь справедливый акт возмездия.

– Ей бы во времена амазонок жить. Перекинула бы меня поперек седла и умыкнула в свой сераль, или что там у них было.

Секретарша, неодобрительно выпятив нижнюю губу, стала проворно собирать валявшиеся всюду бумаги и поднимать раскиданные по всему кабинету стулья. Недовольно заметила:

– Не след мебель-то громить! Свое беречь надо! – И, аккуратно поставив на место стулья и собрав бумаги, гордо выплыла из комнаты.

Он покаянно повторил, сумрачно глядя в пол:

– Да, свое беречь надо. А я вот не сберег!

Посмотрел на часы. Таня еще не успела добраться до города. Или успела? Он набрал номер ее городского телефона и мрачно гипнотизировал аппарат, внушая ему: ответь же мне, ответь! К телефону никто не подошел. Решил подождать до вечера и позвонить еще раз. Ровно в восемь снова набрал ее телефон и с трепетом стал ждать ответа. Трубку никто не брал.

Возмездие! Наверняка всё это время Таня так же напрасно ждала у телефона. А он сидел здесь и ждал ее звонка, терзаясь и мучаясь. И всё из-за одной якобы безумно влюбленной подлянки!

Вечером после очередной безрезультатной попытки дозвониться до Татьяны позвонил ее сестре. Анастасия ничего не поняла и настойчиво выпытывала, что у них произошло.

– Разве она не приехала? Приехала и уехала? Как странно. Нам еще не звонила, нет. Позвонит, конечно. Передать, чтобы перезвонила тебе?

Выслушала его сбивчивую просьбу, настороженно пообещала, что всё передаст Татьяне, и, больше ничего не спрашивая, закончила разговор.

На следующий день, в пятницу, собрав очередную планерку, с нетерпением ждал ее конца. По идее, всё должно было пройти очень быстро, и, как положено, оперативно, но мужчинам, собравшимся в уютном конференц-зале, так не хотелось выбираться из теплого местечка и отправляться на дождь и холод, что они умудрились затянуть совещание почти на два часа. В конце концов он решительно прекратил играть в демократию и отправил всех на свои участки. Под его свирепым взглядом они быстро очистили зал.

Предупредив Фаину Генриховну, что уезжает по делам и сегодня его больше не будет, сел за руль УАЗика и домчал до областного центра за рекордное для старенькой машины время. Но тут возникло очередное препятствие, в квартиру Татьяны его не впустила охрана, хотя он упорно тряс перед их носом оставшейся у него связкой ключей и махал паспортом, напрасно заверяя, что он не грабитель и не взломщик.

Охранник, суровый плотный парень в пятнистой форме, не стал выслушивать его объяснения. Хозяйки дома нет, без нее не пустим, пусть у вас будет хоть дюжина ключей. Распоряжений она никаких насчет него не оставила. А вот никого не пускать – говорила.

– Если она вам не сообщила, где находится, чего вы от нас-то хотите? Мы на службе! И в квартиру проникнуть даже не пытайтесь!

Пришлось выйти, сесть в машину и подождать. Два часа ожидания ни к чему ни привели. Тогда он решил проведать дочь, а потом вернуться сюда снова.

Ехал с некоторой опаской – четвертый час дня, время рабочее, вдруг бывшей жены нет дома?

Но дверь открыли сразу, едва он позвонил. И с криком: папа приехал! – к нему на шею бросилась подросшая дочь. Он бережно прижал ее к себе, несколько удивляясь такому необычному отношению. Поздоровавшись, спросил, как жизнь.

Дочка начала оживленно щебетать, забыв о своих прежних надменных замашках, и Владимир вспомнил, почему так долго терпел выходки Светланы – вот из-за этих недолгих минут беспечной детской болтовни.

Из кухни выглянула удивленная шумом хозяйка и замерла, не веря своим глазам. Забыв отряхнуть руки, быстро подошла и гостеприимно пригласила:

– Раздевайся! Проходи в комнату! Как хорошо, что ты приехал!

Он хотел сказать Светлане, что заехал на минутку навестить дочь, но, посмотрев на ее оживленное, осветившееся радостной улыбкой лицо, промолчал. Скинул куртку, ботинки и устроился в мягком глубоком кресле в большой комнате. Светлана села на диван напротив, тиская припачканными мукой руками край зеленого фартука. Люба прыгнула к отцу на колени, прижалась к его груди и начала без перерыва болтать о своих подружках в новой школе, о том, что Галя ей нравится больше Ани, а Аня больше Тамары. Он внимательно слушал, мягко улыбаясь стрекоту девочки.

Светлана сидела тихо, любуясь его умиротворенным лицом, не решаясь прервать разговор, лишь нервно подергивая носком пушистого тапка. Такое поведение для нее было в новинку. Владимир, понимая, что это явно неспроста, насторожился, и, решив, что лучше сразу выяснить, с чего так изменилась бывшая жена, или, вернее, что она от него хочет, ласково остановил дочку на полуслове:

– Подожди, Любашка! Потом мне всё расскажешь. А сейчас беги, сделай на завтра уроки, и мы сходим с тобой в магазин, купим подарок на твой грядущий день рождения. Согласна?

Дочка радостно завизжала и убежала к себе. Владимир перевел взгляд на женщину, и скованно спросил:

– Ты что-то хочешь мне сказать? Я слушаю.