Элизабет Хардвик - Тайники души

— Так вы все–таки собираетесь отправиться с нами на прогулку? — спросил он, присаживаясь к столу с чашкой кофе и оглядывая ее костюм — теплый вязаный свитер, джинсы и ботинки на толстой подошве.

— Это очевидно, — хмуро отозвалась Робин. Сегодня у нее совсем не было настроения пикироваться с Люком.

— Очевидно, — подтвердил Люк, с видимым наслаждением прихлебывая кофе.

Было уже начало девятого, но Люк, похоже, никуда не торопился. Это дало Робин еще один повод почувствовать себя рассерженной. Боясь опоздать, она спустилась вниз, не успев даже принять душ, а теперь ей приходилось просто сидеть и ждать, пока он позавтракает.

— Разве нам не пора идти? — наконец нетерпеливо произнесла она. Ей уже становилось жарко в теплом свитере, предназначенном для прогулок.

— Нам некуда спешить, — заметил Люк. — Холмы никуда не денутся ни за полчаса, ни даже за час.

Робин резко выпрямилась.

— Я подожду вас во дворе, — сказала она. В конце концов, она собиралась подышать свежим воздухом, и общество Люка для этого вовсе не обязательно.

— Отлично, — спокойно ответил он, с прежней неторопливостью отпивая еще глоток кофе.

Свежий, пожалуй даже чересчур свежий, воздух на улице помог Робин восстановить душевное равновесие. Туман совсем рассеялся, и день обещал быть ясным. Машина Робин, которую Люк перегнал с шоссе еще вчера, пока она принимала ванну, стояла во внутреннем дворе, соседствуя с «ситроеном» хозяина дома. Ворота были распахнуты настежь.

Оглядевшись по сторонам и убедившись, что Гарма во дворе нет, Робин решилась выглянуть за ворота. На месте вчерашней ямы темнел холмик свежевскопанной земли. Трупа собаки нигде не было видно.

Робин почувствовала легкий укол совести. Люку, должно быть, пришлось встать очень рано, чтобы закончить прерванную вчера работу. Понятно, что после этого ему хотелось спокойно отдохнуть за чашкой кофе, поэтому зря она так рассердилась на него.

Забавно. Каждый раз, когда поведение Люка начинало особенно раздражать ее, обязательно находилось что–то, что заставляло думать о нем лучше. Но стоило Робин мысленно хоть немного примириться с ним, тотчас же его очередная выходка сводила благоприятное впечатление на нет.

— Вы готовы?

Люк стоял в дверном проеме, держа Гарма за ошейник. Пес нетерпеливо перебирал лапами, его длинный, тонкий хвост возбужденно ходил из стороны в сторону.

— Готова, — немного резко ответила она. — Куда мы пойдем?

— Для вас это имеет какое–то значение? — усмехнулся он.

Внезапно ей в голову пришла мысль.

— Мы можем подняться на утес, который виден из окна моей комнаты? Тот, на котором растет сосна?

— Вы имеете в виду Па–о–Сьель? — уточнил Люк.

— Па–о–Сьель? Что это?

— Так здесь называют это место. По–французски это значит «Шаг в небо». Дерево нависает над шоссе, и местные жители твердят, что нужно срубить его, пока оно не свалилось кому–нибудь на голову. Но в действительности никто и пальцем не шевельнет. И знаете почему?

— Почему? — машинально спросила Робин, занятая своими мыслями. Она всегда удивлялась, почему Теренс назвал свою картину «Шаг в небо», а оказывается, он просто перевел название местечка на английский… Или здесь было что–то еще?

— Потому что в глубине души каждый ждет, что оно не рухнет, а взлетит. Это дерево растет там уже полвека и наверняка заслуживает награды за свое упорство. Мы, французы, знаете ли, романтичный народ…

Робин фыркнула. Понятие «романтичный» в приложении к Люку звучало особенно забавно. Чтобы не показаться невежливой, она поспешила сказать другое:

— Вы говорите «мы» так, словно вы тоже француз…

Люк бросил на нее острый, пронизывающий взгляд.

— Я очень давно живу здесь, — лаконично пояснил он.

Заперев ворота, Люк указал Робин на полузаросшую тропинку, огибающую дом. Гарм весело потрусил впереди.

Робин брела рядом со ставшим вдруг неразговорчивым Людом и вспоминала, как вчера он ее поцеловал. Со дня смерти Теренса ни один мужчина не целовал ее, и она чувствовала себя выбитой из колеи теперь, когда это произошло.

Наверное, больше всего потрясло Робин то, что Люку вообще пришло в голову поцеловать ее. Но сегодня утром ничто в его поведении не говорит о том, что он помнит этот поцелуй, подумала Робин, испытывая одновременно облегчение и легкое сожаление.

Постепенно красота окружающего пейзажа захватила ее. Тропинка вилась между зеленых холмов, то карабкаясь на них, то ныряя в лощины. То слева, то справа среди зелени мелькали вдруг белоснежные камни скалистых обрывов. Где–то далеко на горизонте иногда удавалось различить ровную синеву моря. А на вершине одного из холмов Робин с замиранием сердца увидела руины средневекового замка: нагромождение каменных блоков, в котором еще угадывались очертания арок.

Наконец Люк вывел ее на вершину знакомого утеса. Отсюда росшее на его краю дерево казалось еще выше, еще мощнее. Извилистые корни переплелись в клубок, вцепившись в каменистый грунт. Осторожно ступая по ним, Робин добралась до ствола и коснулась рукой шершавой красноватой коры.

— Держись, — прошептала она. — Держись крепче! Ведь ты–то знаешь, что в твоей жизни может быть только один полет, головокружительный и короткий, — туда, вниз, на шоссе. Полет — и неизбежное падение. Так что держись и не давай увлечь себя ложными надеждами…

Она скользнула взглядом вверх по стволу, до самой вершины, и ахнула.

Дерево жило своей собственной, непостижимой жизнью. Оно крепко держалось за скалу и не собиралось сдаваться на милость силе тяготения. Огромная крона его распласталась в воздухе подобно крыльям диковинной птицы. Она парила в лазурном небе, удерживаемая лишь толстым канатом ствола. У Робин закружилась голова…

— Осторожнее! — Насмешливый голос Люка вернул ей ощущение реальности. — А то улетите вместе с сосной.

Он устроился неподалеку на огромном валуне. Гарм носился поблизости, отыскивая кроликов, реальных или воображаемых.

— Как здесь красиво! — крикнула Робин, пробираясь к нему.

— Шшш! — отозвался он. — Это самый большой секрет во всей Нормандии.

— Но Дотти говорила мне, что летом здесь полно туристов.

— К сожалению, немногие в наше время умеют хранить секреты, — кивнул Люк. — И что самое страшное, больше половины побывавших здесь однажды возвращаются снова и снова.

Робин рассмеялась, чувствуя себя неожиданно легко и свободно.

— А я? Как думаете, я вернусь сюда еще?

Люк посмотрел на нее, затем на сосну, обвел взглядом залитые солнцем холмы и почти безоблачное небо и очень серьезно ответил:

— Думаю, вы обязательно вернетесь сюда, Робин.

Он поднялся с валуна и не спеша двинулся вниз по тропинке. Почему–то вдруг притихшая Робин поспешила за ним.