Элизабет Хардвик - У кромки прибоя

Значит, это мать Томаса покончила с собой в бухте…

— Я уверена, что отец стремился защитить вас. Он не хотел, чтобы, невинное дитя, чувствовало хотя бы малейшую ответственность за случившееся с матерью, — постаралась убедить его Мэри. — Послеродовая депрессия может случиться с каждой женщиной, и в этом, разумеется, нет вины ребенка.

Томас поднял на нее взгляд, исполненный боли.

— Вы не по возрасту мудры, — с трудом проговорил он. — Отец с Джулией обсуждали этот вопрос и пришли именно к такому заключению. Нужно отдать должное Джулии, она все годы хранила секрет. Хотя было бы лучше для всех, если бы она этого не делала. — Томас, казалось, винил себя за то, что долгое время ненавидел женщину, которая на самом деле старалась защитить его единственным способом, который был ей доступен.

Да, трагично. Однако у Томаса и Джулии еще будет немного времени для того, чтобы достичь некоторого взаимопонимания. Фактически они уже были близки к этому, Мэри не сомневалась…

— А теперь… — Томас выпрямился, — я хочу узнать, что вы собирались сказать о моих… как это вы выразились?… чувствах к Эстер.

Ей следовало бы догадаться, что Томас не оставит так просто эту тему. Но разве он не видел, какую боль причиняет ей этот разговор? Очевидно, нет, поскольку выглядел всего лишь озадаченным.

Мэри стала мерить шагами пространство перед камином.

— Вы были расстроены, вернувшись сюда и узнав, что она ушла…

— Я уже знал, что она уволилась! — воскликнул Томас. — Когда я вернулся на прошлой неделе, в редакции меня дожидалось ее письмо.

Мэри бросила на него возмущенный взгляд и остановилась.

— Вы с пристрастием допытывались, почему она ушла…

— Я не допытывался, а просто интересовался, — снова перебил ее Томас.

— Вы были очень заинтересованы, — многозначительно поправила его Мэри. — Вы для того и повезли нас с Ниной в Эдинбург, чтобы…

— Ну, Мэри, — медленно проговорил он. — Зачем, как вы думаете, я взял вас и Нину в Эдинбург?

— Потому что вам не хотелось оставлять Нину здесь…

— Отчасти это так, — подтвердил он. — Господи, когда я приехал сюда и узнал, что с ней произошел несчастный случай, это вернуло меня на пять лет назад, в день, когда погибла Синтия. Она каталась на лодке с Генри, вам это известно? — Томас пристально смотрел на девушку.

Мэри кивнула.

— Нина говорила мне. — Но она не собиралась рассказывать ему об инсинуациях Генри. Эта женщина мертва, а ворошить былые невзгоды — дело неблагодарное.

Томас сочувственно улыбнулся:

— Генри, оказавшись отвергнутым любовником, повел себя не лучшим образом. Впрочем, если он изложил свою версию случившегося, уверен: в ней он предстал совсем в ином свете. — Он вздохнул, когда Мэри покачала головой. — У него был роман с Синтией до нашего знакомства, и он попытался возобновить его после свадьбы. Наш брак нельзя было назвать счастливым, но Синтия прекратила всякие отношения с моим братом. Генри был в ярости… Я никогда на сто процентов не был уверен в том, что ее смерть была результатом несчастного случая, и когда упала Нина…

Мэри в ужасе уставилась на него. Не думает же он… неужели он считает, что Генри…

— Синтия прекрасно плавала, а Генри с детства боялся воды, поэтому его версия о том, что он просто не смог пересилить себя, когда Синтия упала за борт, казалась правдоподобной. — Томас покорно пожал плечами. — И все эти годы я считал это правдой. Но, когда вы сказали мне, что Нина упала с лошади, я был потрясен: она настолько же крепко сидит в седле, насколько хорошо плавала ее мать.

— И вы подумали, что Генри хотел причинить ей вред… — поняла Мэри страшную истину.

— Лишь ненадолго, — заверил ее Томас. — Уолтер считает, что это его вина. В последнее время он стал очень забывчив и признался мне, что не мог даже вспомнить, как седлал лошадь Нины, не говоря уж о том, правильно ли закрепил подпруги. Я знаю, Нина расстроена его уходом, но это и правда было целиком его решение.

Очень мудрое, учитывая обстоятельства. И Нина его поймет, если ей должным образом все объяснить.

Как поняла теперь Мэри, история взаимоотношений Синтии и Генри, рассказанная им самим, оказалась вымыслом. Она ни мгновения не сомневалась, что версия Томаса единственно верная. Мэри вдруг вспомнилось, как ополчился против нее Генри, когда почувствовал, что она неравнодушна к его брату!.. Похоже, Томас прав: чем дальше будет Генри от этой семьи, тем лучше.

— А теперь, — твердо сказал Томас, — я хочу узнать, почему вы решили, что я влюблен в Эстер. Вы ведь так считаете, верно?

Мэри старательно избегала его взгляда.

— Вы сказали тогда, что она говорила с вами по телефону, но отказалась от личной встречи.

— Да, — подтвердил Томас. — И я наконец понял, почему она не хочет встречаться со мной.

— Из–за своих отношений с Генри? — догадалась Мэри.

— Да. Косвенно.

— Косвенно? — озадаченно переспросила она. — Я не понимаю. — И это действительно было так. С ее точки зрения, зависимость была самая прямая: в отсутствие Томаса Эстер вступила в связь с его братом.

Томас теперь тоже встал.

— У меня такое чувство, что вам это не понравится, — предположил он.

Мэри вообще не нравился этот разговор, ей было нестерпимо обсуждать его чувства к другой женщине. И Томас, похоже, наконец–то понял это. Догадывался ли он и о том, что причина — в ее любви к нему? Если так, то вдвойне унизительно.

— Все равно объясните, — вздохнула она.

Он набрал в легкие побольше воздуху.

— Прошлой ночью, когда мы занимались любовью…

— Вы это так называете? — взорвалась она, отчаянно покраснев.

— Я говорил, что вам это не понравится, — напомнил ей Томас.

— Это необходимо вспоминать? — расстроенно спросила Мэри.

— Если хотите узнать об Эстер и о том, почему она отказалась со мной встречаться, боюсь, что да.

— Что ж, ладно, — неохотно согласилась Мэри. — Если нужно…

Томас протянул руку и, взяв за подбородок, приподнял ее лицо так, чтобы она смотрела прямо ему в глаза.

— Тебе бы хотелось, чтобы прошлой ночи вообще не было?

— Да… Нет, нет! — призналась она со смущенным стоном. Возможно, прошлая ночь останется единственным, что связывает ее с человеком, которого она любит.

— Я очень рад, — с облегчением произнес Томас.

Мэри подняла на него широко раскрытые карие глаза.

— Правда?

— О, Мэри, ну конечно же! — Он заключил ее в объятия. — Неужели ты до сих пор не поняла, что я люблю каждый возмутительный, дразнящий дюйм твоего тела, что главная причина, по которой я взял тебя и Нину в Эдинбург, заключается в том, что я не могу расстаться с тобой даже на несколько дней?

Она это слышит. Должна слышать. Но Мэри не верила собственным ушам. Томас не мог сказать, что любит ее! Или мог?..