Татьяна Герцик - Возвращенный рай

Здесь же не было никакого сомнения, хотя уже сейчас было ясно, что их связь долго не продлится. Что это? Судьба? Или ее крайнее легкомыслие?

Они вышли у ресторана, оставив машину на парковке, и прошли в небольшой стильный зал. Метрдотель проводил их к маленькому столику на двоих у самого окна. Учтиво зажег стоявшие на столике фигурные свечи в виде розочек, враз придавшим их ужину интимный характер, и удалился, уступив место официанту.

Они заказали лосося по-французски под соусом бешамель, и еще несколько блюд с французскими названиями. Причем Антон каждый раз пристрастно пытал у почтительного официанта состав блюда, прежде чем сделать заказ очередного кушанья. Убедившись, что никаких неприятных сюрпризов их не ждет, расслабился и пожал руку Татьяне.

– У меня удивительно приятное чувство, будто я счастлив. У тебя нет такого ощущения?

Она тоже испытывала нечто подобное, но не могла понять, отчего. По ее мнению, счастье – это надежность и доверие, а в их отношениях не было ни того, ни другого. Во всяком случае, друг другу они ничего не обещали.

Отвечать ей не пришлось – примчался официант с бутылкой вина в вытянутой руке с перекинутой через нее накрахмаленной салфеткой. Плеснул Антону, тот попробовал и разрешающе кивнул. Официант мастерски, не пролив ни капли, наполнил их бокалы и снова умчался. В таком же темпе принес и закуски.

За легкой, ни к чему не обязывающей беседой они съели закуски, выпив почти всю бутылку вина. Наливая себе и спутнице по последнему бокалу, Антон лукаво поинтересовался:

– А почему ты не беспокоишься, как я сяду за руль в таком виде?

Чуть склонив набок головку, она ответила не менее лукаво:

– А надо? Ты и в самом деле собираешься вести машину?

Он одобрительно посмеялся.

– Нет, конечно, не собираюсь. Но ведь ты об этом не знала, значит, просто обязана была волноваться.

В ответ Татьяна лишь пожала плечами.

– Я никогда не волнуюсь по пустякам. В жизни и без того слишком много поводов для волнений.

Антон одобрительно крякнул, признавая неоспоримость ее взглядов. Они потанцевали, потом съели очень вкусную рыбу. Подошел метрдотель, поинтересовался, нравится ли ему у них. Увидев на его животе длинную толстую цепочку, Татьяна почему-то вспомнила о ключе, и, дождавшись, когда тот отойдет, с интересом спросила:

– Откуда у тебя мой ключ? Как ты попал в мою квартиру?

Антон посмотрел на нее с откровенным сарказмом.

– А при чем здесь ключ? Домофон на подъездной двери исключительно от бомжей стоит. А на твоих дверях и вовсе не замок, а фикция. Честно говоря, если бы мы с Евгением были домушниками, жили бы припеваючи. Мы с ним на все руки мастера, виртуозы, одним словом.

Татьяна не думала, что в подобном деле так уж хорошо быть мастером на все руки, и хотела возразить, но тут, нарушая их уединение, к ним подошел высокий мужчина и хрипловатым голосом пригласил ее на танец. Антон не вмешивался, решив посмотреть, что же будет дальше.

Татьяна заколебалась, откинувшись на спинку кресла и нервно теребя в руках салфетку. Антон ясно видел, что идти с пригласившим ей совершенно не хотелось. Но тот с такой откровенной угрозой навис над их столиком всей своей немаленькой массой, что, желая избежать скандала, она нехотя поднялась, приняла протянутую руку и ушла на танцпол.

Откинувшись на спинку кресла, Антон пристально следил за танцующей парой. Что это был один из бывших, он понял сразу, загадка была только в номере – первый это или второй? Татьяна как-то обмолвилась, что они оба просились обратно, но она не приняла. Вот и сейчас, горячо прижимая ее руки к своей груди, партнер в чем-то горячо убеждал свою партнершу, всё сильнее прижимая к себе, а она в ответ только морщилась и прятала удрученное лицо.

Удерживая ее одной рукой, настойчивый кавалер запустил другую в ее густые волосы и повернул к себе ее голову. Хотел приложиться к ее губам, но Татьяна ударила его каблуком по тонкому ботинку, заставив болезненно поморщиться, и что-то гневно сказала. Он укоризненно возразил, но отодвинулся на пристойную дистанцию.

Привставший было Антон опустился обратно на сиденье и хмуро усмехнулся. Что ж, вот чудненький повод для откровенного разговора. Но не с Татьяной, зачем ее лишний раз тревожить, а с этим агрессивным типом.

Когда после окончания танца конкурент провожал даму на место, не выпуская из своей большой ладони ее тонкую руку, Антон значительно посмотрел ему в глаза, и чуть заметно указал бровями на выход. Всё поняв, тот согласно склонил голову. Татьяна, принявшая этот кивок за благодарность, попрощалась и с вздохом облегчения опустилась в кресло.

Выждав несколько минут, чтобы не беспокоить спутницу, Антон нашел глазами ее кавалера и указал взглядом на дверь. Тот тотчас же встал и вышел. Убедившись, что Татьяна, сидевшая спиной к залу, ничего не заметила, Антон вежливо извинился:

– Посиди, пожалуйста, пару минут одна, я пойду покурю.

Выйдя на улицу, увидел мужчину, небрежно курившего сигарету. Завидев его, тот подошел ближе.

– Ну, о чем ты хотел со мной поговорить?

Голос был мрачен, взгляд суров. Антон внезапно понял, что перед ним настоящий соперник. Было без слов понятно, что он до сих пор любит Татьяну. Антону стало искренне его жаль. При Татьянином характере ему ничего не светит – обратно его она всё равно не примет. Эта мысль привела Герца в редкостно благодушное настроение, и он благожелательно поинтересовался:

– Мне просто интересно, что между вами произошло. Почему ты в свое время от нее ушел?

– Это Таня тебе сказала? – имя девушки прозвучало с такой нежностью, что у Антона ревниво дрогнуло сердце.

Он отрицательно покачал головой.

– Нет, конечно. Это и без слов понятно. Татьяна ни на кого не жалуется, она не из тех, что предает. Даже того, кто когда-то предал ее.

Мужчина вздрогнул, как от удара, и даже слегка согнулся, побледнев. Немного помолчав, признал:

– Ну да, так оно и есть. Предал я. Почему-то показалось, что жить стало скучно, и тут появилась Вика. Такая свежая, яркая. К тому же с квартирой, а мы тогда с Таней комнату снимали у вредной такой старушенции. – И с тяжкой горечью добавил: – Когда живешь в раю, не понимаешь, что это рай. Вот когда потеряешь…

Заинтригованный Антон продолжил допрос:

– И когда ты это понял?

– Через полгода. Когда Вика уже беременной была. Помчался к Тане прощенья просить, но она ведь как кремень – если что не по ней, всё, кранты. В общем, отшила меня только так. И с тех пор даже разговаривать не хочет.

– А что твоя жена?

– Живем, деваться-то некуда. Ребенок к тому же. Но ее я не люблю. Если Таня только глазом моргнет, всё брошу и к ней рвану. Вика это понимает и злится, я же чувствую. Но молчит. Я зарабатываю хорошо, а она любит жить красиво.