Татьяна Герцик - Вынужденный брак

Саша призадумалась. Ей в голову пришла диковинная мысль. О неком очень неприятном для Юрия испытании. Вот если бы он его выдержал… Но что гадать, это дорога в никуда. Нельзя забывать о ребенке, который вскоре должен появиться на свет.

Но тут, вспомнив искусственно-печальное лицо Инги, сам собой всплыл вопрос: или не должен? Не желая искать ответа, Саша поднялась и стала прощаться с матерью.

На следующий день Наталью Владимировну с детьми выписали, и Николай Иванович привез семью домой вместе с встречающей их Сашей. Она хотела остаться, чтобы помочь, но их снова удивил Николай Иванович: оказывается, он уже договорился с соседкой, бывшей медсестрой, и та ждала их в прибранной квартире.

Помощь стала не нужна, и Саша с некоторым облегчением отправилась домой. На работу возвращаться не было смысла, и она осталась дома, решив сделать генеральную уборку.

Посредине помывки запыленного свекровью сервиза, подаренного на свадьбу, зазвонил телефон. Недоумевая, кто бы это мог быть, ведь все считают, что она на работе, Саша подняла трубку. Звонил Юрий.

– Здравствуй, Саша! – голос звучал с придыханием, как будто он быстро бежал или сильно волновался. – Я позвонил Николаю Ивановичу, чтобы узнать, как там близнецы, и он мне сообщил, что ты уехала домой. У меня для тебя есть новость. Надеюсь, приятная. Давай встретимся и поговорим?

Она воспротивилась, пытаясь успокоить колотившееся сердце:

– А зачем встречаться? Ты вполне можешь сказать мне ее и по телефону.

Он твердо возразил:

– Нет, это не телефонный разговор. Я сейчас подъеду. Не уходи никуда, пожалуйста. Это очень важно.

Что-то в его голосе заставило ее послушаться. Но, положив трубку, она тут же заругала себя: зачем, к чему всё это? Зачем травить былые раны? Когда она его не видит, ей гораздо легче, и почти не болит душа, особенно если запретить себе о нем думать.

Через полчаса послышался настойчивый звонок в дверь. Досадуя, что охрана опять пропустила Юрия в дом без ее разрешения, пошла открывать. Бывший муж был серьезен, даже угрюм. Короткие рукава летней рубашки обнажали крепкие мускулы рук. Легкой, чуть небрежной походкой прошел в комнату и сел верхом на стул, повернув к ней напряженное лицо. Саша села напротив. Изобразив насмешливое внимание, приготовилась слушать.

Юрий нервным движением взъерошил волосы и проговорил быстрой скороговоркой:

– Мать выяснила, что Инга не беременна, и, похоже никогда не была. Она уехала в Англию с иностранцем и собирается за него замуж. Что ты на это скажешь?

Саша почувствовала, как внутри отпустила туго натянутая пружина. Но чувства облегчения не возникло. Наоборот, напряжение стало еще больше.

– И что это меняет? Ребенка нет, но ведь мог бы быть. И потом, Юрий, ну, нет Инги, будет Инна, или Нина, или Катя. От перемены имени результат не изменится.

Он горячо сказал:

– Саша, если у меня будешь ты, больше никого не будет, клянусь. Вспомни, разве я тебе когда-нибудь лгал?

Она не помнила, но всё равно отрицательно покачала головой.

– Не хочу снова быть Марусей.

Юрий запустил подрагивающие руки в свою отросшую шевелюру.

– И не будешь! Я никогда больше не обижу тебя ни словом, ни делом. Разве так трудно поверить?

Как ему объяснить, что поверить предавшему тебя человеку – самое трудное дело в жизни? Доверия не было, была лишь старая обида. Отрицательно покачала головой и печально сказала:

– Не получается. Есть старая истина – разбитый кувшин не склеишь. Да и зачем?

Юрий горько пожалел, что не умеет болтать языком, как тот же Пашка. Он разговаривал с ним недавно, ненароком встретившись на лестнице в институте. Юрий прямо спросил:

– Что, всё еще живешь у Саши?

Тот кисло признал:

– Нет. Уже попросили.

– И чем же ты не угодил?

Павел обидчиво пожал плечами:

– Не знаю. Я честно выполнял все семейные обязанности, даже ужин каждый день готовил. И всё равно не потрафил. Эти женщины такие капризные, всё им не так, и Саша не исключение. Но ты не радуйся – Инга ведь уже к твоему папочке сходила, насколько я знаю. Так что готовься к скорой свадьбе!

От этих легкомысленных речей Юрию захотелось снова двинуть ему в зубы, и он с огромным трудом сдержался. Говорить об отменившейся беременности не стал, просто пошел дальше, оставив Пашку скалить зубы в одиночестве. Чувствовал он себя смутно – с одной стороны был рад, что Саша так быстро разобралась в этом вертлявом интригане, а с другой по-мужски ревновал, что она всё-таки побывала в его лапах.

Вот и сейчас эта мысль не давала покоя. Решившись расставить все точки над i, тяжело обронил, давая выход своему недовольству:

– Тебе не нравится, что я жил с женщинами после нашего развода? Но и ты жила с Пашкой почти месяц. – И весомо уточнил: – Но я ведь не ставлю это тебе в вину! Это прошлое, а мы говорим о настоящем.

Саша хотела было объяснить, как она жила с Павлом, но прикусила язык. Пусть думает, что хочет, она разубеждать его не станет.

Юрий, презрев свою гордость, готов был встать на колени, но уверенности, что это поможет, не было. Он вообще ни в чем не был уверен. Он так надеялся, что новость об Инге изменит их отношения, но ошибся.

– Саша, у нас с тобой есть дочь. И разве мы не можем попытаться начать всё сначала ради нее?

Она с горечью посмотрела на него.

– Зачем приплетать в наши отношения ребенка? Ты ведь не видел ее полтора года и совершенно не думал о ней и ее потребностях. Так что Аня здесь совершенно ни при чем.

Юрий поморщился. Это было правдой, но теперь то бесшабашное время казалось далеким и совершенно нереальным. Он попытался объяснить это Саше, но она смотрела на него со всё тем же отсутствующим видом, явно не веря. Он отчаялся и воскликнул:

– Ну, что мне сделать, чтобы ты мне поверила? – Она не отвечала, и он безнадежно воскликнул: – Я не могу без тебя, пойми!

Эта вспышка страсти немного поколебала ее твердость, и она вдруг вспомнила слова матери про испытание. Удивляясь себе самой, тихо произнесла:

– Я беременна. И ты представляешь, от кого. Павлу я ничего говорить не хочу. Он слишком поверхностный, чтобы быть хорошим мужем и отцом. Так что обдумай хорошенько ситуацию, и вся твоя любовь после этого известия пройдет.

Юрий остолбенело посмотрел на нее и встал, не в силах ничего ответить. Потом так же молча вышел. Она проводила его до дверей, дождалась, пока он не сбежит по лестнице и лишь тогда с сожалением прошептала:

– Теперь он больше никогда не придет. Зачем я это сказала?

Но что сделано, то сделано. По крайней мере, цель достигнута: горизонт свободен и жить стало проще. Не легче, об этом вопрос и не стоял, но проще. Не будет мучительных разговоров и навязчивого желания поверить. Ничего не будет.