Татьяна Герцик - Зимняя встреча

Укорив себя за зловещие замыслы, логично поправилась – на самом-то деле тогда бы и начались настоящие неприятности. Расследования, допросы и прочие радости полицейских будней. Вспомнив о предстоящем неминуемом допросе, снова пригорюнилась. Если эти типы действительно захотят повесить на нее свое вздорное обвинение, а ей показалось, что они говорили вполне серьезно, то ей на самом деле предстоит нешуточный переплет. Как же быть?

Ничего не придумав, решила дать отдых уставшим мозгам. Откинула голову на жестковатую спинку кресла и прикрыла глаза. На нее тут же навалилась блаженная дремота. Она испуганно вытаращила глаза, которые немедля своенравно закрылись. Чувствуя, что не в силах бороться с подступающим сном, успокоительно пробормотала:

– Никто и не говорил, что я должна бодрствовать! Мне же велено было просто посидеть рядом! Вот я и сижу. Никто же не скажет, что я бегаю…

Тут она обессилено отрубилась, не обращая внимания на неудобную позу и яркий свет.

Очнулась оттого, что кто-то настойчиво теребил ее за больное колено. Она с трудом разлепила чугунные веки, и, ничего не понимая, уставилась на руку, лежавшую у нее на колене. Рука настойчиво говорила:

– Ты кто? Ты кто?

Аня пару минут соображала, что же ей ответить настырной руке. Потом случайно подняла взгляд повыше и наткнулась на голое тело, обвешанное проводами, приподнявшееся на локте и глядящее на нее расплывчатым взглядом. Она тихонько взвизгнула, невольно рассмотрев ничем не прикрытые мужские причиндалы. Он проследил за ее взглядом, увидел собственное нагое тело и нахмурился.

– Ага, то-то я думаю, чего-то мне холодновато! Одеяла тут поблизости нет?

Аня наконец очнулась и наклонилась, чтобы поднять с пола упавшую простыню. Стараясь не слишком пялиться на чуждые гениталии, укрыла его снова, как было, до пояса, и села обратно. Он недовольно заметил, поежившись:

– И это всё?

Она сурово отрезала, не желая его баловать:

– Всё!

Он озадаченно почесал в затылке.

– Ну и медсестры пошли! Злые какие-то…

Аня злорадно заметила:

– Никакая я тебе не медсестра!

Он недоуменно посмотрел на ее зеленый казенный халат.

– А кто тогда?

Ей ужасно захотелось скорчить зверскую рожу, растопырить пальцы и зловеще прокаркать: «смерть твоя!», но, благоразумно отказавшись от этого дурацкого намерения, явно вызванного недосыпом, кисло призналась:

– Я – Анна Терентьева! – И мрачно уточнила: – Та, из-за которой ты попал под машину. Хотя я считаю, что это целиком твоя вина!

Сморщившись, как печеное яблоко и соображая с большим трудом, Антон старательно потер лоб, будто это примитивное движение могло стимулировать мозговую деятельность. Раздраженно прошипел:

– Ничего не помню! Голова просто раскалывается!

Аня, вспомнив наконец о своих обязанностях, радостно вскочила, надеясь, что сейчас ее освободят от взваленных на нее крайне обременительных обязанностей:

– Я сейчас! – и понеслась к дежурному врачу.

Сероватого цвета уставшая врачиха вяло читала толстый детектив, клюя носом на каждом слове. Услышав, что больной очнулся, она уравновешенно пробормотала:

– А ничего другого я и не ждала! – но послушно двинулась вслед за девушкой взглянуть на свершившееся чудо.

Проверив зрачки пострадавшего и пощупав пульс, удивленно констатировала:

– Сделаем завтра томографию, но, похоже, сотрясения мозга нет. Везунчик! После такого удара! Видно, шапка на тебе была хорошая.

Антон непритворно возмутился:

– Как это нет сотрясения, если голова так зверски болит! Вы давайте от меня ничего не скрывайте! Если болеть, так уж на все сто!

Врачиха с осуждением взглянула на рьяного больного.

– Надо же, обычно пациенты болеть не любят. Но вы, как видно, из другой породы. Вы всё стараетесь делать на всю катушку.

Антон призадумался.

– Да нет, болеть я не люблю. Я просто хочу, чтобы голова прошла. И без последствий.

Кивнув, врачиха пообещала прислать медсестру с обезболивающим и встала с кровати, собираясь уходить.

Насупясь, Антон сердито заявил, не понимая, почему медперсонал сам не в состоянии подумать о таких простейших вещах. Можно подумать, они не обычные люди.

– Мне, вообще-то, в туалет нужно!

Аня оторопела от подобной бесцеремонности, а врач спокойно укорила больного:

– Ну, а чего ж молчите! Вам терпеть нельзя!

Парень возмутился:

– Ну, а делать что? Мне же не добежать!

Врач недоуменно пожала плечами.

– С вами же рядом сиделка сидит. Ваша, персональная. Вот и сказали бы ей.

Аня сначала побледнела, потом покраснела. Но, вспомнив, что она лейтенант медицинской службы, пусть и запаса, хмуро спросила:

– А судно где?

Врачиха махнула рукой в угол комнаты, где стояли принадлежности лежачих больных, и торопливо вышла из комнаты, намереваясь разбудить медсестру, не одной же ей, в конце-то концов, страдать!

Аня уныло взяла верхнюю утку, сняла с нее полиэтиленовую пленку и подошла к пациенту. Он замер, тупо уставясь на нее. Она остановилась около него с уткой наизготовку и бодро спросила:

– Ну как? По-большому или по-маленькому?

Он ехидно определил:

– По-мокренькому. Пожурчим слегка. А то я пива вечером несколько перепил. Тяжеловато что-то.

Она деловито нагнулась за концом простыни, намереваясь максимально облегчить больному его страдания. Но он испуганно вцепился в ненадежное укрытие и прохрипел, слегка зарумянясь:

– Цыц! Не позволю!

Аня отдернула руку и недоуменно заметила:

– Ты же только что передо мной голый валялся! И ничего, не волновался!

Он сконфужено уточнил:

– Это я просто не в себе был! А так я очень скромный. Застенчивый даже!

Аня скептически заметила:

– Ну надо же! А я-то, глупая, не поняла!

Антон ловко выдернул из ее рук маячащий перед его носом вожделенный предмет и сурово потребовал:

– А ну, отойди и отвернись, а то счас лопну, а отвечать за это будешь ты!

Аня отошла подальше и стала демонстративно рассматривать устройство странного ящичка у другой кровати. Он довольно долго возился, устраиваясь поудобнее, но наконец раздалось звонкое журчание. Оно длилось, длилось и длилось. Аня начала паниковать, уверенная, что предоставленной емкости будет недостаточно. На всякий случай потянулась за следующей уткой, собираясь менять первую, но тут журчание наконец прекратилось.

По палате пронесся облегченный вздох такой силы, что Аня тихонько затряслась от смеха. Услышав стук, она повернулась и подошла к Антону. Он, сложив руки на груди, закрыл глаза и сделал вид, что спит.

Подхватив заполненное до упора судно, она вынесла его в туалет, опорожнила и поставила под мойкой, где уже стояло несколько таких же приспособлений. Вернувшись в палату, увидела там медсестру с полным шприцем. Антон с испугом глядел на жуткую иглу и морщился от предвкушаемой боли. Заспанная медсестра сердито рявкнула: