Натали де Рамон - Млечный Путь

— …А Даниель спит в этом скриптории. Что же дальше?

— Марта, может, хватит притворяться, что ты не читала нашу с ним вчерашнюю переписку?

— Нет. Конечно, я могла бы ее прочитать, зайдя под твоим ником и паролем, но тогда это означало бы, что Вивьен в Сети, и вызвало бы ненужные идеи у ее поклонника.

— Но ты же хозяйка сайта. Разве без ников и паролей ты сама не можешь все читать?

— Видишь ли, по этическим соображениям сайт устроен так, что сохраняется тайна частной переписки. Да, не могу.

— А твой программист?

— Теоретически может, но зачем его посвящать в наши с тобой секреты? Ладно, не отвлекайся. Что было дальше?

— Дело в том, что как только после ужина Тьерри ушел к себе и я осталась в гостиной наедине с компьютером, то первым делом я открыла твой сайт. Было около семи вечера, значит, в Ванкувере — около десяти утра. Слушай, что она ему написала!

«Дорогой мой далекий! Мне все еще до конца не верится, что я вновь тебя нашла, и я так боюсь тебя потерять. Мне приснился сегодня ужасный сон. Как будто ты ведешь открытую машину по совершенно пустому шоссе среди тоже пустынного пейзажа. Машина летит на бешеной скорости! Рядом с тобой сидит какая-то женщина в длинном шарфе. Концы шарфа красиво развеваются, как в старом фильме, и сначала я не вижу ее лица. Потом я узнаю в ней ту девчонку Аннет, с которой я видела тебя тогда в кафе. Но сейчас она намного красивее. Вы оба смеетесь и наслаждаетесь этой бешеной скоростью. А я не менее бешено тебя ревную… Затем эта Аннет начинает тебя обнимать и целовать. Ты даже себе представить не можешь, что чувствую я в этот момент! А тебе нравится, как она тебя целует, ты даже прикрываешь глаза от удовольствия. Она расстегивает „молнию“ на твоих брюках и забирается туда рукой… Твоему удовольствию нет предела! Ты стонешь и рычишь от удовольствия… Вдруг шоссе обрывается перед пропастью, но ты этого не замечаешь. И в следующий миг машина уже летит в бездну. Я вижу ужас на ваших лицах, а затем происходит взрыв, от которого содрогается все ущелье — огромная вспышка, столб пламени и дыма…

Я проснулась с криком. Муж успокаивал меня, и в первый миг я даже приняла его за тебя и прошептала: „Как хорошо, что ты жив! А ей так и надо“… „Кому“? — спросил муж. Не обижайся, но я была в таком состоянии, что рассказала ему сон, правда, так, будто я видела не тебя, а его с какой-то женщиной…

Умоляю, береги себя! Поклянись, что ты не будешь превышать скорость! Не будешь за рулем целоваться! Больше всего на свете я боюсь тебя потерять. Я так хочу тебя видеть! Очень скоро — в конце месяца или в начале следующего я опять полечу в Европу, в скандинавские страны. Осло, Хельсинки, Стокгольм — это же совсем близко от Парижа! Мы ведь сможем увидеться? Я так мечтаю провести вместе с тобой хотя бы один уик-энд… Целую миллион раз! Береги себя!»

— Сильно! — отреагировала Марта.

— Еще бы! Представь себе, он сегодня утром перед уходом на работу заявляет: «Знаешь, надо поскорее завершать всю эту канитель с моими зубами. Из-за них совсем забыл тебе вчера сказать. В конце месяца у меня намечается командировка в Хельсинки. Или, может, отложить протезирование на то время, когда я уже вернусь»? — «Хочешь, чтобы твой мост выпал во время переговоров с финнами? Он и так у тебя едва держится, — говорю я. — Ты ведь давно уже не рискуешь яблоки им кусать, а вдруг там тебя угостят каким-нибудь местным твердым блюдом? Или в тамошней вяленой рыбе он у тебя застрянет»? Он рассмеялся, говорит: «Логично. Нельзя ударить лицом в грязь перед финнами». Он вообще утром выглядел очень жизнерадостным и довольным, хотя я не уверена, ложился ли он спать вообще. Утром, когда я встала, он уже сам готовил завтрак.

— Погоди-погоди, — остановила меня Марта. — Что-то я пропустила, хотя сразу поняла, что работу он притащил домой, чтобы был предлог посидеть ночью за компьютером.

— Конечно! В десятом часу он вышел из спальни, сказал, что боль утихла и он очень хочет есть. Мы пошли на кухню, я стала его кормить. Тьерри тоже спустился на запах. Ну и я перекусила вместе с ними. Потом Даниель и говорит: «Идите занимайтесь своими делами. Я сам уберу со стола и тут поработаю, чтобы никому не мешать».

— А у него что, нет своего кабинета? — удивилась Марта.

— Нет, конечно. А зачем? У него на фирме прекрасный офис. Говорю же, он никогда в жизни не брал работу домой.

Марта захихикала.

— Какая прелесть! Выходит, он с кухни на моем сайте общался с Вивьен, которая сидела за компьютером в гостиной!

Я тоже засмеялась.

— Нет, к сожалению, хотя я очень рассчитывала. Дело в том, что в его портфеле ноутбука не оказалось — ну забыл положить, когда набивал его папками. Нервное же состояние, да и плюс ко всему анестезия во рту.

— Но ведь все-таки как-то же прочитал ее послание, если утром собрался в Хельсинки?

— На моем компьютере! Тьерри отказался его за свой пускать, потому что действительно нужно было создать к утру курсовую. Но я-то не могла отказать, когда мужу и добытчику нужно срочно получить по почте новые прайсы и обзор состояния рынка. Поработать над всем этим и подготовиться к выступлению на утренней планерке. Он расположился за моим столом в гостиной. Я гладила на кухне. А потом легла спать.

— С ума сойти! — помолчав, сказала Марта и хмыкнула.

— Смешно, конечно, — сказала я. — Только, наверное, я не должна смеяться. Он ведь любит эту Вивьен, а не меня. Ты только послушай, что он написал ей сегодня ночью. Несколько писем! И утром уже два пришло.

— А ты, я так понимаю, не ответила до сих пор?

— Кстати, Паскаль написал мне опять. Оказывается, мой вчерашний ответ до него не дошел, наверное, я забыла нажать на «отправить». И Русалка снова написала. Представляешь? Да так много! Всю свою биографию, про детей, про мужа. Я ей тоже кое-что написала из своей жизни в Ванкувере. И еще какая-то Лошадка предлагает участвовать в конкурсе кулинарных рецептов из овощей, но они должны быть в стихах…

— Жюстин! Не морочь мне голову! Ты ответила Даниелю или нет? Сейчас в Ванкувере три часа ночи!

— Нет… Я не знаю, что на это отвечать.

«Далекая моя, единственная! Не волнуйся, я жив, у меня все-все хорошо! После встречи с тобой моя жизнь словно началась заново. Ты даже не представляешь, сколько значишь для меня. Все переменилось! Но еще острее стало мое одиночество. Когда всегда тебя не понимают все, к этому привыкаешь. Но вдруг появляется такой близкий и одновременно очень далекий (территориально) человек, и чувство одиночества тоже с новой силой берет за горло. К тому же мы оба, увы, несвободны. Но какое счастье, что ты прилетишь в Европу! Я даже представляю, как мы будем гулять среди фьордов и в каком-нибудь маленьком скандинавском домике рядом с камином будем любить друг друга… С каждой минутой я все отчетливее вспоминаю те наши единственные минуты любви в юности. Я помню ту неуютную квартирку, твою толстую соседку, тот диван с выпирающими пружинами… А ты помнишь тот день? Почему тогда ты не сказала, что ты — это ты? Все могло бы быть иначе. Целую тебя сто миллионов раз»!