Татьяна Герцик - Чудеса всё же возможны…

Люба что-то говорила о душе, но он ее не слушал, думая о своем, зато очень хорошо расслышал ее заключительные слова:

– Ты же всё равно осталась всё той же Настей Тороповой!

Со дна души поднялся настоящий шквал чувств, включающий и радость, и гнев, и неудовлетворенную страсть, отчего, видимо, его физиономия стала просто страшной, потому что Машка, случайно взглянувшая в его сторону, ужасно побледнела и странным детским голоском пропищала:

– Ой, здравствуй, Володя! Какими судьбами ты к нам?

Настя повернулась и жалко закашлялась, не в силах произнести ни слова. На ее виске забилась синеватая жилка. Как Владимир и думал, у нее было лицо Аси.

Он угрожающе усмехнулся и со зловещим спокойствием сказал:

– Здравствуйте, девочки. Как дела?

Они испуганно сбились в кучку, как цыплята, потерявшие наседку. Чтобы смягчить напряжение, повисшее в воздухе, Люба поспешно заворковала, комкая фразы:

– Ты представляешь, Настя сделала наконец пластику лица и теперь стала такой хорошенькой! Мы за нее так рады! Теперь у нее от поклонников отбоя не будет!

Он насмешливо прервал ее сумбурную речь:

– У нее уже нет отбоя от поклонников, я сам в этом убедился.

Выйдя из ступора, Настя поняла, что ей немедленно нужно спасаться бегством – столько в его голосе слышалось похрустывающего льда. Она старательно улыбнулась неслушающимися губами и сказала, прилежно выговаривая все буквы, будто боялась, что ее не поймут:

– Ну до свиданья, мне пора! У меня столько дел! – и попыталась повернуться, чтобы уйти.

Естественно, Владимир этого не допустил. Он ухватил ее за запястье, и она поняла, что чувствуют преступники, когда на их руках застегивают кандалы.

Всё также жутковато усмехаясь, Влад заметил:

– У нас с тобой много незаконченных дел, не находишь? Так что пойдем, поговорим!

Она дернулась, пытаясь освободиться, но безуспешно. Кивнув на прощанье испуганно прижавшимся друг к другу подружкам, он повлек Настю за собой. Она умоляюще повернулась к оставленным одноклассницам, надеясь на спасение, но Владимир посмотрел на них с таким откровенным предупреждением, что вмешаться они не посмели.

Подошли к Мерседесу. Он достал из кармана пульт, отключил сигнализацию. Затем открыл дверцу водителя и, перехватив ее запястье левой рукой, разблокировал двери. Всё так же не выпуская ее из рук, перешел к пассажирской дверце, открыл, не слишком вежливым толчком заставил сесть на сиденье.

Склонившись, защелкнул на ней ремень безопасности и одним длинным прыжком очутился на месте водителя. Заблокировал дверь с ее стороны и тронул с места. Намеренно не спеша вывел машину на дорогу и поехал, влившись в длинную череду машин.

Когда он повернул не к дому Насти, а выехал на центральную трассу, она откровенно запаниковала.

– Куда ты меня везешь? Я с тобой никуда ехать не хочу!

Он злобно осклабился.

– А куда ты хочешь? К этому своему развязному бойфренду? Не выйдет, радость моя! На сей раз ты поедешь ко мне!

Владимир явно был не в состоянии воспринимать ее ответы адекватно, и Настя вконец растерялась. Дрожащим голосом попросила:

– Ты все неправильно понимаешь! Отвези меня домой, пожалуйста…

Услышав эту невинную просьбу, он набычился, будто она его смертельно оскорбила, и прорычал:

– Я на твоем месте помолчал бы!

Она не знала, как сладить с разъяренным мужчиной, и испуганно сжалась в кресле. Таким она Владимира не видела никогда. Почему-то считала, что он сдержанный и спокойный. Из тех, кого называют пофигистами. Но оказалось, что ее жизнь ему далеко не безразлична.

Искоса взглянула на него и поразилась. Откуда у него седина на висках? Еще совсем недавно ее не было. Что у него случилось? Не выдержав, сочувственно спросила:

– Влад, у тебя всё в порядке?

Он отрезал:

– Всё!

Не поверив, она продолжала допытываться:

– Но почему у тебя поседели виски? Что случилось?

Лучше бы она это не говорила, потому что он внезапно бросил руль, повернулся к ней всем телом и заорал:

– И она еще будет об этом у меня спрашивать?! Замолчи, ради бога, целее будешь!

Она вытаращила глаза и замолчала, не понимая, чем вызвала такую бешеную реакцию. Он вернулся к рулю и вцепился в него так, будто это был спасательный круг, а он тонул один посредине океана.

К дому подъехали в полнейшем молчании. Бесцеремонно изъяв Настю из машины, он быстро протащил невольную гостью по вестибюлю и запихнул в лифт. Оказавшись с ним в замкнутом пространстве, она еще острее почувствовала угрозу, волнами расходившуюся вокруг.

Его лицо было так напряжено, что на шее взбугрились сизые вены. Он дышал трудно, с присвистом, и Настя с невольным сочувствием подумала, как же ему тяжело. И тут же подумалось, что скоро и ей будет не менее тяжело. Но за что? Она не чувствовала своей вины и не стыдилась того, что сделала.

Конечно, было не очень-то этично притворяться другим человеком, что далось ей нелегко, всё-таки она не актриса, но не могла же она кинуться Владу на грудь и заявить, что сделала всё, чтобы ему не было за нее стыдно? И как бы он это воспринял? Наверняка не слишком одобрительно, судя по первой его реакции на Асю.

Снова всплыло почти позабытое сожаление о своем старом привычном лице. Пусть оно было некрасивым, но зато своим. Если б она знала, что никак не сможет примириться с собой новой, она бы ни под каким предлогом не согласилась на операцию.

Владимир смотрел на ее спокойное и довольное лицо и внутренне рычал от злости и боли. Стоит тут рядом с ним и ей дела нет до того, во что она превратила его жизнь! Но сейчас ей отольется по полной программе! Но зачем она сделала пластику? Не потому ли, что он признался ей, что, по сути, стесняется ее? По телу прошел укоризненный озноб, но он решительно отогнал неприятные мысли.

И когда она успела стать откровенной шлюшкой? После того, как поняла, что нравится мужчинам, и решила испробовать свои вновь обретенные чары? Но почему тогда не стала спать с ним в санатории? Боялась, что он ее разоблачит? Или просто не хотела? Но он-то хочет, еще как хочет, и сейчас ей это докажет!

Владимир чуть запрокинул голову, стараясь совладать с эмоциями, завладевшими и разумом и телом. Сначала надо элементарно поговорить, а уж всё остальное потом. Он снова взглянул на ее безмятежно усмехающееся лицо и вдруг понял, что это просто маска, потому что ее глаза смотрели на него серьезно и даже испугано, а на чистом высоком лбу пролегли две глубокие складки.

Похоже, после операции у нее нелады с мимикой. Он слышал, что после хирургического вмешательства некоторые группы мышц перестают подчиняться, но видел это впервые.

Лифт остановился на его седьмом этаже и он за руку потащил ее к квартире. Открыв дверь, мягко подтолкнул внутрь. Почти спокойно пригласил: