Марселла Бернстайн - Обет молчания

— Когда у Сары была сломана нога, — спросил он тем же осторожным тоном, — ты случайно не чувствовала ее боли?

Кейт сосредоточенно нахмурилась.

— Это было так давно, что мне трудно быть в чем-либо уверенной. Но часто случалось так, что я ощущала ее эмоции.

— Тебе следовало рассказать об этом раньше.

Как Майкл ни пытался избежать обвинительного тона в голосе, ему это не удалось. Кейт тут же взвилась на дыбы.

— Я поверить не могла в то, что она до сих пор имеет надо мной такую силу. Столько лет прошло. Господи, я думала, что с этим покончено. — Она яростно трясла прутья ворот, давая выход чувствам. — Мне никогда не избавиться от нее. Никогда! Никогда! — упрямо повторяла она. Кровь прилила к ее лицу, голос стал резким. — Пропади она пропадом.

Майкла озарило.

— Это до сих пор продолжается? Она продолжает общаться с тобой?

Она протяжно, звучно выдохнула.

— Откуда вам это известно?

— Я внимательно тебя слушаю, — ответил он сухо. — Выкладывай.

Она пожала плечами.

— Всегда одно и то же. Я слышу ее зов. Теперь не только во сне, но и наяву.

— Что она говорит?

— Да все то же самое. Бунуку. Мне грозит какая-то страшная опасность. — Она протестующе замотала головой. — Все, что должно было произойти, уже произошло. Ее предупреждение оказалось пророческим. Но ее голос не смолкает, значит, мне снова ждать серьезных неприятностей. Ради всего святого, я хочу знать, какая еще беда свалится на мою голову?

— Вероятно, она не может ничего поделать с этим, — предположил он. — Ты сама говоришь, как много у вас общего. Это не подчиняется ее контролю.

Ее лицо исказила гримаса расстроенного ребенка.

— Поэтому меня это так пугает. Разве вы не понимаете? Если у нас все общее, что, если и душа у нас одна на двоих?

Ее голос сорвался. Майкл понял, насколько глубоко эта тревога отравляла ее душу в течение многих лет.

— Душа рождается в момент появления на свет человеческой жизни. Поэтому даже самые похожие близнецы должны иметь каждый свою душу.

— Вы уверены в этом? Ведь близнецы — необычные дети. А наш тип близнецов наукой мало изучен. Как человек вообще может быть уверен в таких вещах?

Интересно, как на эту проблему смотрит теология. Сейчас ее необходимо было убедить, вселить уверенность, рассеять сомнения. В ее голосе он услышал страх и истолковал его как страх за сестру, ведь она могла пострадать от того, что совершила она.

— Я полностью в этом уверен, — сказал он, зная, что именно эти слова ему надлежит сейчас произнести. — Ты и Сара — два самостоятельных человека. Две личности. И поверь мне, две души.

Он почувствовал, как ее тело покидает напряжение, точно железные оковы слетают.

— Благодарю Тебя, Господи, — выдохнула она.

Виктор позвонил в одиннадцать часов. Зоя чувствует себя прекрасно, ребенок пока не родился.

— Не ждите меня. Ложитесь спать, — сказал он. — Малыша ожидаем к утру.

Глубоко за полночь они наконец поднялись наверх. Кейт занимала комнату, в которой Шоны разместили Майкла во время его первого визита, она находилась в мансарде, куда вела винтовая лестница. Комната Майкла располагалась внизу, рядом с детскими и выходила в коридор.

Майкл лег в кровать и попытался читать, но в голове, не переставая, кружились разрозненные мысли. Перед его мысленным взором то и дело вставало лицо Кейт, застывшее и пустое, наблюдающее за тем, как Зоя достает из машины маленького Хью.

Он видел ее стоящей спиной к нему, по икры в темно-зеленой воде озера, ее точеную шею под тяжестью густых волос, собранных на затылке. Внутри его тела возникло желание, отозвавшись болью. Какое-то мгновение он сам не мог понять, откуда взялась горечь, потом понял — от нахлынувших воспоминаний. Женщина, однажды стоявшая так же, спиной к нему, с волосами, схваченными узлом, но другая женщина.

Он вспомнил первую ночь, проведенную с ней. Ей предшествовали три свидания, неизменно на людях. Смыться из семинарии одному, да к тому же вечером, было делом практически безнадежным, но он придумал хитрую комбинацию с воображаемыми родственниками.

Стоя в дверях ее кухни с бокалом вина и наблюдая за тем, как она готовит ужин, Майкл непринужденно болтал.

На ней были надеты короткий топ и юбка из серой шелковой пряжи, ему показалось, что сквозь ткань просвечивают темные кружки сосков. Он мысленно представил, как прикасается к ним, и его пальцы с силой сжали ножку бокала.

Они сидели в темной квартире и слушали музыку, город за окном постепенно погружался во тьму. Из другого конца комнаты Майкл вдруг нерешительно и едва слышно попросил:

— Франческа, ты не… ты не могла бы… раздеться для меня? Я хочу видеть твое тело. Ничего больше. Только видеть.

Она молча посмотрела на него. Затем отставила чашку с недопитым кофе и поднялась, чтобы закрыть балконное окно. Так же стоя к нему спиной, одним быстрым движением, которое показалось ему в высшей степени эротичным, стянула через голову топ. На гладкой коже спины деликатно выделялись выпуклости позвонков. Шея ее, изящно изогнутая, напоминала скульптурный бюст, увенчанный копной волос. Ее рука поползла вниз, к застежке молнии. Звук расстегиваемого замка прозвучал в ушах Майкла как страшный приговор.

— Ты не хочешь меня? — спросила она после долгой паузы.

Она накинула на себя свободный халатик. На языке у него вертелось: приподними, приподними же его, так чтобы было видно… Тогда он окончательно потеряет голову, напрочь забыв о доводах разума. Но вместо этого он ударился в высокопарные речи.

— Ты очень добра ко мне, но я думаю, что мне лучше сказать «нет». — Он вежливо поблагодарил ее за обед и вернулся в семинарию.

Две следующие недели он не находил себе места. И о чем он только думал? С одной стороны, как он мог с такой легкостью попрать данные им обеты? С другой, как он мог повести себя столь жестоко и легкомысленно по отношению к женщине? Он, должно быть, оскорбил ее чувства, и она теперь считает, что он пренебрег ею.

Ко всем этим мыслям примешивался страх о его возможной мужской несостоятельности. Что, если многие годы воздержания и подавления сексуальных желаний не прошли для него даром и он больше не способен реагировать на женское тело как любой нормальный мужик? Что, если в его организме что-то необратимо нарушилось?

Майкл лежал без сна, он думал о том, что воспоминания эти по сей день в такой же степени мучительны, как и сами события. В конце концов, после долгих угрызений и борьбы с самим собой, он вернулся к ней. Франческа поняла его и простила, все стало на свои места. Они прекрасно проводили время вместе. А потом все закончилось.

Более десяти лет он не испытывал подобных чувств. И что теперь? Он вновь как мальчишка попался в те же сети и был подавлен и потрясен этим не менее, чем в первый раз.