Марселла Бернстайн - Обет молчания

Он был неопытен в любовных делах. Ему захотелось — он никогда ничего не хотел так сильно — знать, что сделает ее счастливой. Что заставит ее полюбить его. Какие движения, какие ласки доставят ей наивысшее наслаждение.

Он нежно погладил промежность.

— Я вся мокрая. Это ничего? — прошептала она.

Она прижалась к нему всем телом, обхватила его ногами, напряглась и подалась вверх, навстречу, чтобы слиться с ним воедино. Она чертила коротко остриженными ногтями по его спине, изгибаясь и всхлипывая вслух: «О, еще, еще… какое блаженство… как хорошо…»

Не в силах больше сдерживаться, ощутив, как сжались ее мышцы, обхватив его упругим кольцом, он кончил в нее и с удивлением услышат свой крик, сдавленный и резкий, хриплый крик освобождения.

Майклу показалось, что он задремал. Он очнулся в тот момент, когда Кейт пошевелилась, чтобы вытянуть занемевшую ногу.

В маленькое оконце ванной комнаты струился солнечный свет, падая ему на затылок, ей на лицо, яркий и сильный, затмевающий собой неоновую полоску над раковиной. Кейт открыла глаза, ее взгляд излучал любовь и радость, ее кожа блестела от выступившего прохладного пота, ее тело, казалось, светилось изнутри.

Кончиками пальцев она провела по его лицу.

— Знаешь, раньше я думала, — прошептала она, — что люди занимаются этим только в темноте.

Доктор Бивен барабанил костяшками пальцев по крышке стола, в глубокой задумчивости выпятив нижнюю губу.

Сара сосредоточенно разглядывала свою левую руку, крючковатые, негнущиеся пальцы, безобразные, как когти.

— Рука отнялась, пальцы висят бесполезной плетью. Вот уже две недели не сгибаются и не разгибаются. Боль невозможно терпеть. — Сара была расстроена. Правой рукой она провела от кисти до плеча и потерла. — Пылающая какая-то боль, пульсирующая.

— Странно, нет никакой опухоли, — вставила сестра Марк. — И с лимфатическими узлами все в порядке.

— Сделаем анализ крови, с тем чтобы исключить ревматический артрит и еще пару-тройку болячек, — распорядился доктор. Вид у него был менее оптимистичным, чем тон. — Хотя сомневаюсь, что это что-то даст.

— Что это может быть, доктор? — с тревогой спросила Сара. — Все было так хорошо. Я поправлюсь?

— Думаю, это просто фортель вашего подсознания, — сказал он, отвечая на первый вопрос. — Таково мое видение вашей проблемы. Очередное напоминание о тесной эмоциональной связи с сестрой-близнецом.

Она насторожилась, приподнялись плечи.

Сестра Марк поспешила вставить:

— Насколько нам известно, с Кейт все в порядке, учитывая, что два месяца назад она перенесла операцию. С рукой это никоим образом не связано.

Доктор оглядел из-под очков обеих женщин.

— Не будем спешить с выводами, дождемся результатов анализов. Если они окажутся отрицательными, придется искать более глубокие корни проблемы. Понимаете, что я имею в виду? Психоанализ. Пора расставить все точки над «i» в этой истории.

Сестра Марк увидела, как внезапно побледнела Сара, когда до нее дошел смысл сказанного.

Она казалась ей такой уязвимой. Напрочь лишенной многослойного защитного налета, что образуется с годами. Вид несчастной девушки вызвал у медсестры прилив материнской нежности и заботы.

Сестра Марк наклонилась к ней.

— Не стоит так переживать. Все будет хорошо, — уверенно сказала она. Сестра Гидеон посмотрела на нее взглядом, полным надежды. — Мы что-нибудь придумаем.

Отец Майкл доедал завтрак, когда позвонила матушка Эммануэль.

— Надеюсь, я вас не разбудила, отец Майкл.

В голосе ее Майкл уловил нотку снисходительности: как и все обитательницы монастыря Пречистой Девы в Снегах, всю свою жизнь она вставала с петухами. Священник проглотил последний кусочек тоста.

— Разумеется, нет. Я только что вернулся с мессы.

Он догадался, что матушка звонит с мобильного телефона, скорее всего, из сада: среди прочих звуков слышался треск веток. Без лишних слов она перешла к делу:

— Состояние здоровья сестры Гидеон вновь дает нам повод для волнений. Она опять занемогла. — Из трубки послышался досадливый вздох. — Мы думали, что скверная история с ее сестрой закончилась, но, как видно, ошиблись. На сей раз у сестры Гидеон отказала рука, ей становится хуже день ото дня. И доктор Бивен отрицает физическую природу болезни. Он убежден в том, что ее недуг вызван психологическими причинами.

— Знаете, не так давно мне на глаза попалась статья об исследовании близнецовых пар, живущих врозь. Так вот, там написано, что если один из близнецов, к примеру, умирает, пусть даже при рождении, велика вероятность того, что второй будет скорбеть о нем всю оставшуюся жизнь.

— Вполне логично предположить, что с сестрой Гидеон происходит то же самое или что-то в этом роде. Невероятный случай.

— С годами, — продолжал он, — оставшийся в живых близнец приобретает черты умершего.

— Как бы то ни было, — помолчав, добавила она, — нельзя было разлучать этих двух девочек.

— Плохо то, — сухо ответил он, — что в девочках не поощряли стремления к самостоятельности и независимости. Это могло бы предотвратить трагедию.

— Так или иначе, старая проблема сестры Гидеон никуда не делась. Ее левая рука практически нетрудоспособна. Мы зашли в тупик. У медсестры, правда, на этот счет имеются кое-какие соображения, но мне интересно узнать ваше мнение.

Поездка монахинь из монастыря Пречистой Девы в Снегах в Лурд была запланирована на середину августа. Было решено, что одной из трех монахинь будет сестра Гидеон. Счет, как всегда, был оплачен из фонда миссис Глин.

Вместе с сестрами пожилая леди регулярно совершала паломничество по святым местам. Считая ее бедной женщиной и зная, что у нее нет ни семьи, ни поддержки, они никогда не брали с нее больше банки домашнего варенья. Во время одной из поездок с ней случился сердечный приступ, и монахини целый месяц не отходили от ее постели, пока она жила в гостинице ордена.

Каково же было всеобщее удивление, когда спустя несколько лет после ее смерти от ее поверенного пришло письмо, в котором сообщалось, что впредь поездки монахинь ордена в Лурд будут оплачиваться из ее средств. С тех пор за семь лет в маленьком французском городке побывали пятнадцать монахинь, а имя миссис Глин исправно упоминалось в благодарственных молитвах.

В этом году погода рано испортилась, и Дувр встретил их густым туманом. Ночь застала богомолок в пути, и им пришлось заночевать в гостинице. Несмотря на смертельную усталость, да еще с непривычки — матушка Антробус, например, не покидала Уэльса в течение сорока пяти лет, — в незнакомом месте им плохо спалось.

Паромный терминал напоминал гудящий улей, за бетонными причалами плескалась кромка угрюмой серовато-бурой воды. Отличительным знаком паломников служили бело-голубые значки Католической ассоциации, их было множество. Элегантная темнокожая женщина и ее сестра с детьми на руках и летними колясками, увешанными памперсами. Дети постарше, пожилые дамы в инвалидных колясках, включая сестру Антробус.