Салли Лэннинг - Шпаргалка для невесты

Убегаешь, Пейдж? — всплыл в памяти голос Картера. Ну и пусть, мысленно ответила ему Пейдж.

Она выбежала на лужайку и резко остановилась: Аманда в тонком свитере благородного бежевого цвета и льняных брюках на тон темнее срезала розы и складывала их в садовую корзинку. Услышав шаги, она подняла голову.

— Доброе утро, Пейдж. Как вы себя чувствуете, надеюсь, лучше?

Пейдж чуть не рассмеялась над своими неудавшимися планами. После того, как она выбежала с такой скоростью, словно тренировалась перед марафонским забегом, нечего было и думать ссылаться на головную боль.

— Спасибо, я чувствую себя прекрасно. Какие прекрасные цветы!

— Я собираюсь украсить ими праздничный стол.

Продолжая срезать цветы, Аманда спросила:

— Вы случайно не видели сегодня утром Картера?

— Видела, возле маяка.

— Понятно. Мне следовало догадаться, где он. — После почти незаметной паузы Аманда непринужденно, даже слишком непринужденно добавила: — Вечером он говорил, что, возможно, не останется на прием. Думаю, Дональд может отвезти его на большую землю часов в девять.

Пейдж не знала, собирается ли Картер остаться, она не знала даже, останется ли сама. По-видимому, растерянность отразилась у нее на лице, потому что Аманда спросила:

— Вы точно хорошо себя чувствуете?

Пейдж встрепенулась.

— Да, все в порядке. Надеюсь, Картер останется, решилась добавить она, — он упоминал, что хочет помириться с отцом. Жизнь слишком коротка, нужно дорожить близкими, вы со мной согласны, Аманда?

Аманда покачала головой.

— С Картером нелегко поладить. Кроме того, я не хочу, чтобы кто-то или что-то испортило Эдмунду праздник. — Она потянулась за чайной розой с желтой сердцевиной. — Вы давно знакомы со Стивеном?

— Некоторое время. — Пейдж не волновало, как Аманда воспримет ее уклончивый ответ. — Мне нужно принять душ. Встретимся за завтраком.

Пейдж пошла к дому. На лужайке уже установили навесы из полосатой ткани, главный вход в дом украсили цветочными гирляндам. Останется ли Картер на торжество?

Когда Картер вошел в гостиную, Эдмунд и Аманда уже завтракали.

— Доброе утро, — вежливо поздоровался он, — а где Стивен?

— Он обычно не завтракает, — столь же вежливо ответила Аманда. — Как спалось?

— Хуже некуда. Папа, я остаюсь. Гостям можно сказать, что моя фирма имеет филиалы в разных странах, поэтому я редко бываю на родине. Между прочим, это правда.

— И когда же ты нас покинешь снова? — спросил Эдмунд.

— Этим летом я буду работать в Окленде, планирую расширить местное отделение.

— Ты собираешься провести в Окленде все лето? — проскрежетал Эдмунд.

— Да, а что? — Делая вид, что не замечает ошарашенного выражения на лице отца, Картер криво улыбнулся и невинно добавил: — Так что при желании ты можешь пригласить меня на пару недель на Таонге. Поговорим на досуге.

Эдмунд чуть не поперхнулся кофе.

— Я хочу поговорить с тобой прямо сейчас, во всяком случае, сразу после завтрака. Аманда, будь добра, передай мне джем.

Картер налил себе апельсинового сока. Он не понимал, что происходит, но был доволен уже тем, что отец готов с ним поговорить. Его немного беспокоило, что Пейдж не вышла к завтраку. Неужели она уже уехала? Едва Картер об этом подумал, как послышались шаги и в комнату вошла Пейдж. Она была в босоножках на плоской подошве и в открытом платье в цветочек. Картер невольно крепче сжал стакан. Он понял, что сцена у маяка не была случайностью: сейчас он желает Пейдж так же сильно, как тогда.

Эдмунд галантно встал при появлении гостьи.

— Доброе утро, Пейдж. Как спалось?

— Спасибо, хорошо. Я рано встала и успела прогуляться до маяка. — Она улыбнулась Эдмунду. — Мне стало ясно, почему Картер так любит Таонге, остров очень красивый.

Картер с трудом сдержал улыбку, а Эдмунд вежливо ответил:

— Я рад, что вам у нас нравится. Надеюсь, вы не откажетесь чуть позже сыграть со мной в теннис?

Возникла небольшая пауза, Картер затаил дыхание, пока Пейдж не сказала:

— С удовольствием, хотя должна предупредить, я довольно давно не играла.

Значит, она остается, понял Картер. Он уставился на блюдо с фруктами так внимательно, словно видел клубнику и киви впервые. Жребий брошен, следующие двадцать четыре часа и он, и Пейдж проведут на острове.

Пейдж стала расспрашивать об острове и его истории, Эдмунд охотно отвечал. Картер положил себе на тарелку яичницу с беконом и начал есть. Рассказ о юридических сложностях покупки острова и строительстве особняка занял Эдмунда на добрых полчаса. Наконец он встал из-за стола и посмотрел на сына.

— Картер, если ты позавтракал, давай пройдем в библиотеку. Пейдж, предлагаю встретиться на корте через час. Ракетки хранятся там же, в раздевалках.

— Договорились, — сказала Пейдж.

Картер допил кофе и последовал за отцом в библиотеку. Закрыв за ним дверь, Эдмунд сел перед камином. Было заметно, что он чувствует себя неловко. Картер задавался вопросом, не связано ли странное настроение отца с предстоящими изменениями в завещании. Деньги его не волновали, куда больше его заботили отношения с отцом. Картер остановился возле кожаного кресла и оперся на высокую спинку. С тех пор, как он покинул этот дом, в библиотеке мало что изменилось. На стенах висели те же картины, на полках стояли те же тома в дорогих переплетах. Картер подозревал, что за восемнадцать лет ни одну из этих книг никто не брал в руки. Он же в свое время прочел многое из того, что здесь стояло.

— О чем задумался, папа?

Эдмунд выпрямился и чопорно произнес:

— Полагаю, ты осознаешь, что твое появление потрясло всех нас.

— Надеюсь, сюрприз был не слишком неприятным.

— Вчера вечером я, наверное, наговорил лишнего и хочу извиниться.

Такого Картер не ожидал. Он тепло откликнулся:

— Извинения приняты, папа.

Эдмунд уставился застывшим взглядом на дверь за спиной сына.

— Примирение — это то, к чему стремимся мы все. Ты прав, прошлое пора забыть. Что было, то было, пора зарыть топор войны. — Эдмунд всегда имел склонность к некоторой метафоричности.

— Я готов.

Картера не покидало ощущение, что все получилось подозрительно легко. Не мог же отец в корне изменить мнение за одну ночь!

— Газетная шумиха, кольцо — все это в прошлом.

— Папа, я не раз сожалел, что обратился тогда в газету. В свое оправдание могу сказать только, что это был незрелый поступок шестнадцатилетнего мальчишки.

— Да, я понимаю, — нетерпеливо вставил Эдмунд.

— Я еще не закончил! Что касается кольца, то я его не брал и не знаю, куда оно девалось.

— Не думай о кольце, я не так уж сильно из-за него переживаю. Итак, прошлое прощено и забыто, так что ты выполнил все, ради чего приезжал, и можешь со спокойной душой уезжать.