Линда Гасс - Страстное заклинание

— Единственный человек в этом зале, с которым мне хорошо, это ты, — поставив бокал на перила, он придвинулся ближе к Шелби. — Ты обращаешься со мной как с мужчиной, а не как с ходячим стереотипом.

У Шелби появилось вдруг странное ощущение. За фасадом Клея Траска она начинала различать настоящего мужчину, и этот мужчина вызывал в ней чувства, которых она никогда не знала раньше. Клей был так похож на нее! Оба они всю жизнь боролись с ярлыками, наклеенными на них еще в детстве.

С другой стороны, Шелби вовсе не была уверена, какой Клей Траск был настоящим. Расчетливый бизнесмен, любящий внук, уверенный в себе богатый холостяк или одинокий обитатель «Парк-Вью»?

Шелби хотелось найти разгадку, но невольно приходила в голову мысль, что Клей намеренно казался то тем, то другим, то третьим. Или просто старался увлечь Шелби, чтобы скрыть от нее свою истинную сущность? Что ж, Шелби была готова к более детальным исследованиям.

Клей обнял Шелби, и когда губы их соприкоснулись, она вдруг почувствовала себя так, словно по жилам пропустили электрический ток. Это было сильнее всех ее сомнений. В одно короткое мгновение внутри Шелби вспыхнула настоящая страсть, она жадно впилась губами в губы Клея.

Рот его был влажным и теплым, его так приятно было изучать, пробовать на вкус. Когда язык Шелби проник внутрь, Клей тихо застонал.

Он все сильней прижимал к себе Шелби. Они были почти одного роста, и груди Шелби касались его груди, бедра прижимались к бедрам. Она чувствовала, как возрастает возбуждение Клея.

Он чуть отстранился, и тело Шелби сразу перестало ощущать это восхитительное удовольствие. Клей нежно поцеловал ямочку на щеке Шелби, одной рукой лаская ее грудь. Его длинные пальцы оказались весьма искусными в любовной игре. Тонкий шелк платья почти не мешал ему исследовать ее тело. Он нащупал затвердевший сосок, и Шелби резко вздохнула, когда Клей начал поглаживать его одним пальцем. Чтобы усилить ее удовольствие, он нагнулся и поцеловал сосок. Тонкий шелк платья между его губами и телом Шелби только усиливал ощущения.

Затем губы Клея двинулись к впадинке между грудями, он стал целовать ее тонкие ключицы. Затем он склонился к нежной коже на шее Шелби и начал целовать ее, легонько покусывая. Одной рукой Клей продолжал сжимать грудь Шелби, гладить ее, ласкать дразнящими движениями. Шелби хотелось бы, чтобы это продолжалось вечно. Но это было невозможно. После полуночи Клей исчезнет, ее платье превратится в лохмотья, и Шелби вернется одна в дом Дезире, снова ставший тыквой. Но то, что произошло сегодня, останется с ней.

— Наконец-то я попала на бал, — прошептала Шелби.

— Что?

— Ничего. Просто… спасибо тебе за сегодняшний вечер.

— Мы еще увидимся?

— Клей, сегодня все было просто волшебно, но…

Он провел пальцем по ключицам Шелби.

— В следующий вторник — пикник у реки. Подумай только о жареных свиных ребрышках, больших кольцах лука…

— Подумай о моей фигуре!

— Я думаю, — тихо произнес Клей.

В течение следующих двух недель Клей сопровождал Шелби достаточно часто, чтобы не исчезнуть из ее жизни, но и не настолько часто, чтобы это походило на назойливость.

Он ни разу не напомнил о сделке, только заметил один раз, как запущен сад вокруг дома. Но тут же осекся, вспомнив, что, если Шелби продаст ему дом, на месте сада ее бабушки будет автостоянка.

Хотя Клей не обсуждал с Шелби вопрос продажи земли, от Брайана она знала, что мистер Траск по-прежнему находится в списке активных претендентов. Баз перекрывал любую цену, одержимый идеей победить Клея, сколько бы это ни стоило. Шелби получала и другие предложения, но гораздо менее выгодные. Она не хотела, чтобы деньги стали единственным фактором, влияющим на ее решение, но все время удивлялась тому, как быстро привыкла получать предложения на столь крупные суммы.

Большую часть времени Шелби пыталась разобраться в финансовых делах Дезире. Бабушка не утруждала себя такими досадными мелочами, как хранение квитанций. Она вела записи весьма неразборчивым почерком, который Шелби пришлось разбирать гораздо дольше, чем она рассчитывала.

Редактор журнала буквально задохнулся от гнева, когда она попросила отпуск за свой счет. Его громкий крик навел Шелби на мысль, что она могла бы расслышать его и без телефона. Шелби пообещала приехать на уик-энд в Нью-Йорк обсудить подробности, но в целом она уже приняла решение. Поместье Дезире нуждалось в ее присутствии.

Она объявила Клею, что едет в Нью-Йорк, во время одной из головокружительных поездок на его огненно-красном «мустанге» с откидным верхом. Они ехали по Ривер-роуд, шоссе, которое проходило рядом с Луисвиллом, повторяя изгибы реки Огайо.

— Ой! Ты чуть не врезался в тротуар!

— Шелби, отпусти мою руку.

— С какой скоростью мы едем?

— С достаточно большой.

— Ты, наверное, не поверишь, но до прошлой недели я никогда не сидела в машине с откидным верхом.

— Шелби, моя рука выше локтя уже онемела и ничего не чувствует.

Стоял великолепный солнечный день, идеальный день для того, чтобы мчаться в машине с откидным верхом бок о бок с потрясающе красивым мужчиной. Шелби упивалась своими ощущениями. Никогда в жизни ей не приходилось испытывать ничего подобного.

С Клеем было так хорошо! Шелби не помнила, когда в последний раз чувствовала себя так легко и беззаботно. Впервые в жизни ей жалко будет расставаться с Луисвиллом.

— Клей, я уезжаю на несколько дней, — сказала Шелби.

И тут же почувствовала, что машина сбавила скорость.

— Ты уезжаешь? — переспросил Клей.

— Да, мне надо договориться об отпуске за свой счет.

Клей едва заметно кивнул, словно ожидал этого.

— И насколько ты собираешься взять отпуск?

— Пока не знаю. По крайней мере на месяц, может, на два.

Клей молчал. Шелби попыталась заглянуть ему в лицо, но он пристально следил за дорогой. Белокурые волосы, откинутые со лба, подчеркивали резкие линии его профиля.

— Не буду врать, — произнес наконец Клей. — Я испытываю смешанные чувства. Я очень рад, что ты побудешь здесь подольше, но…

— Это откладывает принятие решения по поводу земли. Я понимаю.

Клей переключил передачу, и машина снова набрала прежнюю скорость. Они доехали до дома Дезире не говоря ни слова. Клей вылез из машины и открыл дверцу перед Шелби. Когда она выпрямилась, Клей крепко обнял ее.

— Я буду по тебе скучать, — сказал он.

Шелби тоже скучала по Клею. И по Луисвиллу. Нью-йоркская квартира казалась очень тесной после того, как в распоряжении Шелби оказался целый дом, по которому можно бродить часами. И еще она привыкла к звукам — вернее, к отсутствию звуков по ночам. Шеф с неохотой согласился дать ей отпуск за свой счет, но лишь после того, как она пообещала, что действительно попытается найти в Кентукки семью, которая заслуживает место в их журнале.