Линда Гасс - Страстное заклинание

— О, тут не о чем беспокоиться. Просто это была ситуация, когда я дала вырваться на свободу своим страхам, чтобы тут же убедиться, что все время была не права. Пусть прошлое уходит в прошлое. А я хочу двигаться вперед. Вместе с тобой.

Теперь Клей верил ей, верил каждому ее слову. На лице его отразилась радость и какая-то почти болезненная нежность.

— О, Шелби, — сказал он, пряча лицо в копну ее рыжих волос.

Шелби закрыла глаза, радуясь, что чувствует радость и облегчение Клея.

— Мне начинает нравиться дом Дезире, — сказала Шелби, положив голову на плечо Клея. — Но там слишком много вещей, вызывающих грустные воспоминания. Настала пора заглянуть в будущее.

— В наше общее будущее, — пообещал Клей.

Повернув к себе голову Шелби, он снова поцеловал ее. Поцелуй этот мало напоминал те, другие, которыми они обменивались, занимаясь любовью. Сейчас поцелуй говорил о благодарности Клея за тот подарок, который преподнесла ему сегодня Шелби, о чувстве, не столь горячем, как страсть, но куда более глубоком, чувстве, известном только человеческому сердцу.

Они снова занялись любовью. На этот раз Шелби была сверху, она двигалась в такт движениям Клея, отдаваясь ему целиком и полностью, стараясь доставить наибольшее удовольствие.

Пикник как раз закончился, когда Клей и Шелби вернулись в «Парк-Вью». Клей отвез Шелби домой и нежно поцеловал на прощанье. «Вполне приличная сцена прощания», — подумала Шелби. Если не считать того, что губы ее немного болели после других, более страстных поцелуев.

Клей хотел, чтобы они вместе провели ночь в хижине. Шелби хотела того же, но потом решила, что было бы слишком рискованно покидать дом на всю ночь. К счастью, в доме было тихо, все двери заперты. Непохоже, чтобы кто-то пытался сюда проникнуть. Но даже если бы все было по-другому, Шелби все равно бы не пожалела, что согласилась отправиться на пикник. Она со счастливой улыбкой бродила по комнатам и вдруг поняла, что настало наконец время свести счеты с прошлым. Пора собирать вещи Дезире, да и свои собственные, чтобы вскоре покинуть этот дом.

Теперь, когда Шелби приняла решение о продаже земли, ей хотелось, чтобы все произошло как можно быстрее. Клей настаивал на том, что заплатит сумму, превышающую все предложения, которые поступили от База Матиса. Шелби с неохотой согласилась, поскольку Клей не желал слушать никаких возражений.

Стоя в полумраке комнаты Дезире, Шелби размышляла, с чего начать. Она тщательно обыскала комнату, но при этом вовсе не думала, что из вещей оставит себе. Шелби решила начать с ближайшего чулана. Он был очень глубоким, внутри по обе стороны висела одежда. Размеры чулана позволяли углубиться на несколько футов внутрь, но, как ни странно, здесь не было света. Шелби еще раз подумала о том, что Дезире никогда ничего не выбрасывала. Это перестало казаться странным. Она с гордостью отметила про себя, что многие вещи, висящие в чулане, были по-настоящему красивы. Они были сшиты в классическом стиле, и ребенком Шелби никогда не замечала их красоты, потому что тогда этот стиль уже вышел из моды. Отложив в сторону платье из черной шерсти фасона сороковых годов, которое собиралась оставить себе, Шелби сложила остальную одежду в пакеты.

Теперь обувь. Взяв бумажный мешок, Шелби опустилась на колени и принялась складывать в него бальные туфли, сапоги, туфли с супинаторами — их она обнаружила в дальнем углу чулана. Неожиданно рука нащупала узкую щель в обоях, которыми был оклеен чулан.

Шелби ощупала щель пальцами и, к великому удивлению, обнаружила, что перед ней не что иное, как дверь. Хотя в комнате горел свет, чулан был настолько глубоким, что задняя стенка его абсолютно не освещалась. Шелби не обнаружила дверной ручки, но смогла просунуть пальцы в щель. Она потянула на себя, но дверь не поддавалась. Шелби попробовала еще несколько раз, но все попытки оказались неудачными, она только сломала два ногтя. Однако, постучав костяшками пальцев по стене вокруг, Шелби снова убедилась, что та часть стены, вдоль которой шла трещина, чем-то отличается от остального пространства.

От возбуждения у Шелби вспотели руки. Она продолжала сражаться с таинственной дверью. Наверное, Шелби нашла наконец нужное положение, потому что стена вдруг заскрипела и поддалась. Ошеломленная, Шелби стояла перед черной дырой. Прежде чем решиться зайти внутрь, она сходила вниз и взяла фонарик. Включив его на полную мощность, Шелби направила луч в отверстие.

Перед ней была комната. Посветив фонариком вокруг, Шелби обнаружила свисающий с потолка длинный шнур. Потянув за него, она зажгла свет.

В ту самую секунду, когда комната осветилась, Шелби вдруг поняла, что нашла наконец письма. Небольшая комната была словно святилищем далекого прошлого. Здесь все выглядело как в начале тридцатых годов — мебель, пледы, лампы. Однако пустая бутылка из-под «диет-соды» в корзине для мусора подсказала Шелби, что комнатой пользовались и в последние годы. И все же хозяйка комнаты явно хотела, чтобы время здесь остановилось на том периоде, когда она была счастлива.

Само существование комнаты поразило Шелби, но потом она вспомнила, что Дезире часто говорила о том, что в доме множество помещений, некоторые из которых расположены весьма странно. Во время сухого закона одно из них запечатали и использовали для хранения спиртного. Наверное, это была именно та комната.

Но каково бы ни было ее изначальное предназначение, сейчас комната выполняла одну-единственную функцию. Она хранила память о Форде Траске.

Его портрет в рамке висел рядом с креслом. Шелби чуть не задохнулась, когда увидела его. На нее смотрела копия Клея. Мужчина был немного худощавее, с гладкими волосами, разделенными посередине пробором, но лицо было лицом Клея. Шелби знала, что перед ней Форд Траск. Дрожащими руками она открыла стоящее рядом с креслом небольшое бюро. Там лежали связанные аккуратными стопками письма.

Шелби стояла неподвижно, пытаясь собраться с мыслями. На смену эйфории прошедшего дня пришел смутный страх. Шелби хотелось закрыть бюро, захлопнуть за собой потайную дверь. Она хотела быть счастливой, а внутренний голос предупреждал, что письма могут все разрушить.

Но все же Шелби не могла сделать вид, что их не существует. Душа Дезире, ее настоящая душа, которой никто не знал при жизни, витала над комнатой и молила об освобождении. Шелби поняла, что ради Дезире, и только ради нее должна прочитать их. Бабушка вполне заслуживала, чтобы ее выслушали напоследок.

«Но только не в этой комнате», — подумала Шелби. Она быстро взяла стопки писем, погасила свет и вернулась в спальню. Она должна была догадаться, еще когда нашла обрывок конверта под кроватью, что письма где-то рядом. Но откуда такая страсть к конспирации? Что такое было в этих письмах? Потайная дверь захлопнулась за ее спиной.