Кэтрин Манн - Две тайны Элоизы

Наконец Элоиза остановилась на местной кухне, решив, что этим можно накормить даже такого крупного мужчину, как Джон. Она купила бутылку хорошего вина. Ну, вина, которое считала хорошим, хотя оно могло и не понравиться снобу Лэндису. Но теперь это не важно, потому что у них гость.

От волнения у нее дрожали руки. Глупо так волноваться из-за приготовления ужина для мужчины.

Для ее мужа.

Улыбка озарила лицо Элоизы прежде, чем она поняла, чему улыбается. Видеть Джона — это счастье. Ух! Глупая, опасная мысль.

Особенно ввиду столь странного поворота событий. Прежде всего надо узнать, почему брат столь неожиданно у нее появился.

Их разделяло совсем небольшое пространство: садик был очень маленький, но они с тем же успехом могли стоять на расстоянии мили друг от друга. Элоизе казалась дикой мысль обнять человека, с которым она разговаривала лишь однажды, совершенно чужого для нее, несмотря на то что они одной крови.

И все-таки, почему он здесь? Элоиза забеспокоилась.

— Давайте зайдем в дом, джентльмены. Надо положить продукты в холодильник, иначе креветки испортятся на такой жаре. Дуарте, — она дотронулась до руки брата, — добро пожаловать. Ты можешь поужинать с нами, если, конечно, у тебя нет других дел.

В кухне Джон остановил ее и мрачно предупредил:

— Твой брат сказал, что ему надо поговорить с тобой.

— Да, конечно. Уверена, мы много можем сказать друг другу.

Элоиза автоматически убирала продукты. Она подошла к холодильнику с запечатанным пакетом креветок в руках и чуть не врезалась в брата:

— Извини, тут очень мало места.

— Как ты меня узнала? — прямо, без предисловий, спросил тот.

Она посмотрела в такие же, как у нее, темные глаза:

— Ты очень похож на него.

— На нашего отца? — Дуарте удивленно заморгал. — Тебе тогда было только семь лет.

— А Энрике тогда был моложе. — Хотя маленькой девочке он казался очень старым. — И моя мама хранила его фотографию. Иногда она позволяла мне класть эту фотографию в мой ящик. Я прятала ее среди газетных вырезок и открыток. Чтобы никто не догадался. — Элоиза энергично двигалась по кухне. Ей надо было что-то делать, хотя бы уберечь креветки от жары. — Почему ты приехал? Сейчас? — Она вдруг замерла от пришедшей ей в голову ужасной мысли. — Он скончался?

— Он жив, — успокоил ее Дуарте. — Я приехал потому, что ты обратилась к адвокату. — Он помолчал. Но мы все равно связались бы с тобой. Наш отец очень болен и хочет видеть своих детей.

— Сколько их у него?

«Черт! Откуда взялся такой жестокий вопрос? — подумал Джон. — Наверное, из детских страхов и слез по ночам».

Чтобы успокоить Элоизу, он обнял ее за плечи.

Дуарте засунул руки в карманы брюк:

— Ты, два наших брата и я, конечно.

— Извини, но я не уверена. — Элоиза дышала глубоко, стараясь прогнать тяжесть, вдруг сдавившую ей грудь. — Я сожалею о его болезни, но не думаю, что у нас есть что сказать друг другу. После стольких-то лет.

Она ждала, что Дуарте будет спорить, что она не права. Но он лишь пожал плечами:

— Ну, что ж. Я сообщу ему, что передал его послание, и ты отклонила приглашение. Если у тебя больше нет вопросов, мое дело сделано.

И все? И он уходит?

Дуарте положил на столик рядом с диваном карточку — простой кусочек белой бумаги с черными цифрами — и прижал пресс-папье:

— Можешь связаться со мной, если все же решишь поехать к нему.

Когда?

Еще лет через десять — двадцать?

Дуарте появился неожиданно, вывел ее из равновесия и готов исчезнуть прежде, чем она соберется с мыслями. Он приехал не повидать ее. Он приехал передать информацию. Боже, как она глупа! Все еще хранит в глубине души надежду. Как и фотографии ее биологических родственников в глубине ящика.

Элоизе хотелось заплакать, но после стольких лет у нее не осталось слез.

Джон подошел к ее брату:

— Я провожу вас до двери.

— Не стоит. — Дуарте кивнул Элоизе и направился к выходу. — Я передам отцу, что ты скоро приедешь.

Она сдержала крик отчаяния. Кем считают себя эти люди, семья Медина, если позволяют себе врываться в чью-то жизнь раз в десять лет и переворачивать все с ног на голову?

— Ты не понимаешь, чего требуешь от меня.

Он повернулся к ней:

— Моя жизнь очень часто зависела от умения понимать людей.

И Дуарте Медина вышел — тихо и быстро.

Джон погладил Элоизу по спине:

— Ты в порядке?

— Да. В полном порядке. Почему бы и нет? Он занял у нас всего пять минут. Ничего страшного. А теперь он ушел, и все встало на свои места. — Она сделала шаг вперед и открыла холодильник. — Начну готовить ужин.

Джон положил руку ей на плечо. Его успокаивающая ласка сокрушила ее оборону.

Элоиза напомнила себе, что отец не вспоминал о ней много лет. Да и братья не стремились ее найти. Она всегда всем помогала и никому не была особенно нужна. Сейчас мучительные годы обрушились на нее с такой тяжестью, что она не знала, куда скрыться от них.

Ей некуда было идти. Только в объятия Джона.

Элоиза заставила себя не обращать внимания на боль в сердце после странного визита ее брата и сосредоточила внимание на Джоне. Они одни, и, надо надеяться, вскоре оба снимут одежду.

Она обняла его за шею и прильнула к нему. Он сделал шаг назад и наткнулся на кухонный стол.

— Ох! — Джон подхватил Элоизу и постарался встать так, чтобы лежавшие на столе продукты не рассыпались-таки по полу. — Давай оставим это на минуту и поговорим. Я знаю, что ты расстроена.

— Еще бы! Я рассержена, обижена, смущена и хочу забыть все это. Ты мне поможешь. Давай вернемся к…

Она прильнула к его губам, настойчиво, требовательно. Их всегда готовое пробудиться притяжение друг к другу вспыхнуло с новой силой. И хорошо. Никакой боли. Только наслаждение.

Мышцы его рук и груди напряглись под ее жадными пальцами.

— Элоиза, видит бог, я буду ласкать тебя до тех пор, пока ты не сможешь ни говорить, ни думать, но я хочу твердо знать, что ты не исчезнешь и не оставишь меня одного прежде, чем я успею надеть трусы.

Губы Элоизы переместились на его ухо. Она целовала, ласкала. Она прятала лицо в волосах Джона, и жар ее дыхания распалял его.

— Мы у меня дома, — прошептала она. — Мне будет трудно исчезнуть.

— Но возможно, — настаивал Джон, хотя его рука опустилась на ее талию. Он прижимал Элоизу к себе все сильнее и сильнее, и она ощутила, как его тело отреагировало на близость. — Мы должны решать проблемы, а не усложнять их, — сказал он, отстраняясь от нее. — Так что давай прервемся, на время по крайней мере.

Она взяла его за руки и посмотрела ему прямо в глаза:

— Джон, оглядись, подумай. Что я принесла, когда вернулась с работы? Еду. Вино. Я запланировала романтический ужин, так как после того, что произошло в библиотеке… — На секунду Элоиза замолчала, ее дыхание участилось от одного только воспоминания. — После того, что ты заставил меня пережить, я непрестанно думала о том, чтобы довершить начатое. Я думала об одном: как подарить тебе те ощущения, которые ты подарил мне.