Алана Инош - Ты

Я выбираю сок. Александра наливает его из стеклянной бутылки и кладёт в стакан несколько кубиков льда. Отпив глоток, я устало подпираю лоб ладонью. Александра с беспокойством заглядывает мне в лицо.

— Лёнь... Что-то не так? Ты плохо себя чувствуешь?

— Нет, нормально, — вздыхаю я. — Я утят своих забыла. Мне без них... не по себе.

— О Господи, — твоя сестра возводит глаза к потолку. — Ну давай, съезжу за ними.

— Да нет, не нужно, — улыбаюсь я. — Ничего, я не маленькая уже.

Кровать в спальне — широченная, даже не двуспальная, а не-знаю-скольки-спальная, с мягким изголовьем — настоящее королевское ложе. На тумбочке — ноутбук и лампа с очень уютным абажуром с золотистой бахромой, под старину. На столике у стены — ночник в виде стеклянной вазы с крупными кристаллами соли внутри.

— Если захочешь зайти в Интернет — заходи лучше с него, — говорит Александра, беря ноутбук, открывая и ставя на одеяло. — Пароль от него сейчас напишу.

На крышку ноута прилеплен стикер с паролем, Александра приносит сумку с моими вещами в спальню. Это означает, что спать я буду здесь, но где же разместится хозяйка квартиры?

— В гостиной — очень удобный диван, — улыбается Александра. — Раскладываешь его, и получается отличное спальное место.

— Может, лучше я — на диване? — несмело предлагаю я.

Твоя сестра чмокает меня в волосы над лбом.

— Не говори ерунды. Для принцессы — всё самое лучшее, — отвечает она с теплотой в голосе и взгляде.

Мы ложимся в разных комнатах. Стоит мне закрыть глаза, как боль-вдова вновь начинает свой плач... Плач, который невозможно заглушить простым затыканием ушей. Чёрная шаль растягивается над городом, холодная и печальная, и сквозь её кружево пробивается свет звёзд... На одной из них, наверное, ты нашла свой новый приют.

Лёжа в постели, я переодеваю кольцо с правой руки на левую — по вдовьему обычаю. Хотя... Кто разберётся в этой запутанной и противоречивой символике, даже различающейся в разных странах? Никому нет дела, важно только то, что это кольцо значит для меня. Как сказала ты: "Чтобы только нам было понятно".

Балконная дверь, голубовато-стальные сумерки, предосенняя тоскливая прохлада. Сквозь тюлевую дымку виднелась знакомая до боли, до приступа сердцебиения фигура, сидевшая на перилах балкона. Остекление почему-то отсутствовало — рамы были как будто выломаны. Испуг, радость, тоска, боль — всё перемешалось в моей душе, когда я откинула тюль и узнала тебя. В тёмных джинсах и толстовке ты сидела на перилах, держась за них руками и покачивая скрещенными ногами в кроссовках, а за спиной у тебя шелестела старая ива. У меня похолодело под сердцем, а ноги охватила тошнотворная дрожь и слабость от твоей до жути неустойчивой позы: одно неловкое движение, крен назад — и ты упадёшь. Странный, непривычный вид ободранного балкона, тревожно дышащая крона дерева, голубоватая сталь сумерек, то ли предрассветных, то ли вечерних — всё это ошарашивало и завораживало меня, а ты... Ты была живой, улыбающейся, а твои незрячие солнца сияли утренней зарёй. Я рванулась к тебе, чтобы стащить с перил — ведь упадёшь же! — но мои руки поймали пустоту: ты превратилась в трепещущее облако из серых мотыльков. Оно окружило меня со всех сторон, нежно щекоча крылышками моё лицо, грудь, плечи, шею, лопатки, и от этого ощущения, и жуткого, и прекрасного одновременно, у меня вырвался крик...

...От которого я проснулась — в густом, почти осязаемом, душно-тёплом мраке. Не было видно ни зги. Вот так каждое утро просыпалась ты.

— Лёнь, солнышко, ты чего? — послышался встревоженный голос твоей сестры.

Шаги в темноте — и на столике приглушённо и мягко засветился ночник в форме вазы с кусками соли. Александра, в светлых домашних бриджах и свободной майке, слегка растрёпанная со сна, присела на край постели.

— Ты чего? — повторила она свой вопрос ласково и тревожно. — Кошмар приснился?

— Нет, — простонала я, садясь и натягивая на себя простыню, сброшенную в беспокойном сне. — Не кошмар... Яна. Мне кажется, она меня зовёт с собой... туда.

Рука твоей сестры скользнула по моим волосам.

— Нет, малыш. Яська не стала бы, — вздохнула Александра. — Она хотела бы, чтобы ты жила дальше... И была счастлива.

— Откуда ты знаешь, чего она хотела бы? — Я обхватила колени и уткнулась лбом в натянувшуюся между ними простыню.

Макушкой ощутив поцелуй, я чуть вздрогнула. "Люблю тебя, дурочка", — эхом отдалось в памяти.

— Для тебя этого пожелал бы всякий, — шепнула Александра. — Ну-ка, ложись давай. Спи спокойно, я с тобой.

Уложив меня, она прилегла рядом — не раздеваясь, поверх простыни. Зная, что тебя больше нет, странно было ощущать в постели справа от себя кого-то живого — без прикосновений и объятий, чуть поодаль. Но даже на расстоянии чувствовалось тепло.

— Саш...

— Мм?

— А для чего тебе ночник? Ты боишься спать в темноте?

Лёгкая усмешка.

— Нет, это мне Алиса подарила на день рождения. Говорит, оригинальный дизайн и воздух ионизирует.

— Интересный... А что это за соль?

— Не знаю, какая-то супер-мега-полезная.

Моя рука попала на соседнюю подушку так близко от лица Александры, что кожей я ощутила тепло её дыхания. Я хотела убрать руку, но твоя сестра мягко сжала её. В устало смежённых глазах Александры проступала сквозь ресницы знакомая мне задумчивая нежность. Я повернулась к ней лицом, и мы лежали так — глаза в глаза. И снова — "пароль-отзыв":

— Саш...

— Мм?

— А я ведь теперь бездомная.

Александра приподнялась на локте, хмурясь.

— С чего ты взяла?

Я вздохнула.

— Ну так... Квартира-то чья? По завещанию вашей мамы — Янина. А я — на птичьих правах...

— А, вот ты о чём. — Твоя сестра снова улеглась и завладела моей рукой — тепло и мягко. — Нет, Лёнечка, ты не бездомная, Яська о тебе позаботилась. Квартира — твоя. Сразу после той истории с завещанием твоего отца, в котором он оставил тебя ни с чем, она попросила меня помочь с оформлением её собственного завещания. А тебе мы решили не говорить, чтоб ты не расстраивалась заранее и не думала плохого, будто она умирать собралась. Ты ж у нас такая — хлебом не корми, дай попереживать. — Рука Александры сжала мою крепче. — Документ у меня здесь хранится, утром посмотришь. А сейчас давай спать.

Я зажмурила глаза, чтобы сдержать слёзы, но пара солёных капель предательски просочилась сквозь веки.

— Лёнь... — Успокаивающий шёпот Александры тепло защекотал мне лоб, её губы прильнули между бровей. — Ш-ш... Не реви. Я с тобой. И всегда буду.

— Спасибо тебе, Саш, — шмыгнула я носом.

Лицо Александры приблизилось, и она уткнулась своим лбом в мой. Было тепло и щекотно лежать так и дышать одним воздухом. Так я и уснула...