Стелла Чаплин - Бабник

– Хочешь, чтобы я улыбалась? – спросила меня Натали.

– Пожалуй, лучше не надо, – ответила я. – Если ты улыбнешься, то это будет, как будто ты хочешь нравиться. Я думаю, что в «Сливках» не принято стараться понравиться.

Натали оперлась на одну руку и повернула голову к камере примерно на три четверти.

– Подними руку чуть выше, нет, не эту, другую. Так. Подними на сантиметр подбородок. Отлично.

Я сделала еще один полароидный снимок и села рядом с Натали, чтобы посмотреть, как все это выглядит. Теперь, когда я начала работать по-настоящему, я чувствовала себя немного лучше. Я обмахивалась снимком, притворяясь, что делаю это для того, чтобы он быстрее проявился.

– Как тебе это нравится? – спросила я, показывая фотографию Натали.

– Теперь я понимаю, что ты имела в виду, говоря, что не надо улыбаться. Так я выгляжу более загадочной. Как будто я думаю о чем-то действительно важном.

Я помолилась про себя об удаче.

– Внимание! Начинаем работать.

– Подожди, – сказала Натали.

Она вытянула вперед губы и подвигала ими, затем так широко раскрыла глаза, что стала похожа на золотую рыбку, и четыре раза мигнула, потом перекосила лицо и крикнула:

– Бррр!

Наконец Натали невозмутимо объяснила:

– Теперь я готова. Нужно было расслабить лицо.

Я отсняла пять кассет пленки: Натали в кремовом платье в золотом шезлонге. На некоторых снимках она смотрела в камеру через плечо, на других сидела, отведя руки за спину и выставив вперед грудь, на третьих свертывалась колечком в шезлонге, закинув руки за голову. Каждый раз, глядя в объектив, я поражалась ее совершенству. Под каким бы углом я ее ни снимала, Натали выглядела безупречно.

Неужели я хоть на секунду могла представить, что Макс собирается предпочесть ей меня? Я что, ненормальная? Разве хоть один мужчина может предпочесть меня Натали? Только Ричард – и сами знаете, что из этого вышло.

– У тебя здорово получается не улыбаться, – сказала я ей.

– Держу пари, ты не сможешь угадать, о чем я сейчас думаю, – ответила Натали.

А я надеюсь, что ты не сможешь угадать, о чем сейчас думаю я. Но вслух я сказала:

– Нет. А о чем?

– Помнишь тот урок биологии, когда нас выгнали из класса, потому что мы отказались резать крысу?

– Я совершенно забыла этот случай! Ты тогда сказала мистеру Харрисону, что мы не можем это сделать, потому что мы вегетарианки, а он тебя как-то обозвал. Это было ужасно.

– Он сказал, что я пустоголовая принцесса.

– Точно! Он ужасно злился на тебя. Значит, это твое лицо означает «Я ненавижу вас, мистер Харрисон»?

– Ну да. Сознание своей правоты, железная принципиальность и желание заехать кому-нибудь по яйцам.

– Просто блеск! Ты выглядишь очень независимой. Интересно, как дела у мистера Харрисона?

– Может, нам стоит его навестить? Сунуть ему в почтовый ящик дохлую крысу.

– Как ты думаешь, он смотрит «Не звоните нам»?

– Мне бы очень хотелось этого. Надеюсь, он еще ездит на своем раздолбанном «Остине Аллегро», а меня представляет в белом «БМВ» с шофером.

– Ты все еще вегетарианка?

– Почти. Но я ем рыбу, так что не совсем. И я ем цыплят, только без кожи. И еще – очень редко – баранину. Мой врач, который лечит иглоукалыванием, считает, что мне необходимо красное мясо. Но я не ем йогурт, потому что туда кладут желатин. А ты?

– Ну, я была вегетарианкой, пока не начала встречаться с Эндрю, а потом стала снова есть цыплят, чтобы не готовить себе и Эндрю отдельно. Очень трудно быть замужем за плотоядным существом. Самое близкое к вегетарианскому меню блюдо, которое ест Эндрю, – это луковый суп.

Отсняв еще шесть кассет пленки, я решила, что мы исчерпали все возможности мизансцены.

– Что дальше? – спросила Натали. – Я захватила несколько прикидов из своего гардероба. Хочешь посмотреть?

Она открыла свой чехол с одеждой и достала крошечные кожаные брючки и майку цвета бронзы. Они выглядели как одежда для куклы.

– Что, теперь шьют такое для кошек? – спросила я.

– Не говори глупости! – рассердилась Натали, надевая брюки. – Они растягиваются. Стреч или что-то вроде этого.

Эффект был потрясающий, особенно если учесть, что блестящая маечка оказалась почти прозрачной, так что был виден черный кружевной бюстгальтер.

Я ахнула. В первый раз за этот день я порадовалась, что здесь не было Макса. Вряд ли я смогла бы спокойно наблюдать его реакцию.

– Я сомневалась, что у меня будет случай надеть это в Лондоне, – заметила она.

– Слушай, а ты можешь в них пошевелиться?

– Конечно, смотри.

Натали подняла ногу так высоко, что чуть не ударила себя по голове.

Мне оставалось только ахать от удивления. Видно, такой день.

– Ты такая же гибкая, как была.

– Что ты, совсем нет, – возразила Натали, беря свою ногу руками и прижимая к уху. – Растяжка уже не та.

– Ты меня не проведешь, – сказала я.

Я уже вытаскивала в центр студии стулья из «Кабаре».

– Вот это да! – обрадовалась Натали. – Ты не забыла!

– Разве я могла забыть, – сказала я.

Она взяла у меня стул и оседлала его, расставив ноги на 180 градусов, одной рукой она обхватила спинку стула, а на кулак другой оперлась подбородком.

– Ты этого от меня хотела? – спросила Натали.

– Просто идеально, – одобрила я. – Я захватила с собой диск для вдохновения.

Я нажала на кнопку своего старенького магнитофона, и Лайза Миннелли запела «Деньги заставляют мир вертеться».

– Боже! Это просто фантастика! Если бы я знала, я бы прихватила котелок!

– Нет, это было бы слишком банально. И не подошло бы к твоей одежде. Кстати, ты не против, если Изабелла загримирует тебя немного по-другому, более выразительно, и сделает волосы более естественными, как бы немного спутанными?

– Изабелла, она имеет в виду, что я должна стать похожей на шлюху, – засмеялась Натали.

Мы с Аделью убрали шезлонг, и я переустановила свет, чтобы добиться ровного освещения. Я сделала его не таким льстящим, зато подчеркивающим драматизм. Я принесла всем еще по чашке кофе и наблюдала, как Изабелла превращает Натали из телецыпочки в женщину-вамп. Без всяких просьб с моей стороны Натали выполнила программу: обвивалась вокруг сиденья, задирала ноги, делала шпагат в воздухе. Изабелла сбилась с ног, вытирая пот и поправляя грим между съемками.

Я сняла фотоаппарат со штатива, чтобы свободнее выбирать ракурс, и зарядила вторую камеру, чтобы параллельно снимать на черно-белую пленку. С каждым кадром мне все больше не терпелось поскорее проявить пленку, чтобы полюбоваться результатом. В качестве финала Натали сделала кольцо, опираясь подбородком на руки, локтями стоящие на полу, и угрожающе глядя прямо в объектив.

– Этого в кино не было, – объяснила она. – Я просто хотела убедиться, что я еще могу это сделать.