Стелла Чаплин - Бабник

– Это очень опасно, – сказал он. – Мы в номере отеля, поэтому мы ничего не можем делать. Ты должна уйти.

Я кивнула:

– Да. Ты прав.

Я посмотрела на его визитку. Слова. Цифры. Некоторые цифры в квадратных скобках. Я погладила пальцем бумагу, словно проверяя качество. Я не могла уйти.

– Все в порядке, – сказал Макс, пытаясь успокоить меня.

– Да. Со мной все в порядке. И с тобой все в порядке.

– И с Эндрю, и с Натали все в порядке, – добавил он. – Она к тебе очень хорошо относится, ты же знаешь.

Это правда. Она моя лучшая подруга. Она никогда бы не поступила так со мной, правда же? Но ведь она как раз поступила бы. Именно так она и поступила.

– Я не думал, что может произойти что-то подобное, – сказал Макс. – Но меня сильно тянет к тебе.

Я смотрела в его голубые глаза и чувствовала, как что-то неизведанное льется из моей души прямо в его душу. Мы не мигали и не отводили глаза.

– Мне очень трудно сказать тебе «прощай», – призналась я честно.

– Поцелуй меня, – неожиданно сказал Макс. – Поцелуй меня в губы.

Я встала на цыпочки, чтобы дотянуться, и прижалась губами к его губам и всем телом к его телу. Растворилась в нем. Я молила о чуде, которое задержало бы его в Лондоне хотя бы на несколько дней. Я чувствовала, что его твердый член уперся мне в живот. Я подтянулась чуть выше, и наши чресла соприкоснулись.

– Мы не должны заниматься любовью, – сказал Макс хрипло, его губы щекотали мои.

– Не должны, – согласилась я.

– Ты замужем. Я почти женат. Это было бы неправильно. – Он целовал меня, держа мое лицо в ладонях.

– Угу.

– Мы не должны делать ничего, что не стали бы делать на людях.

– Правильно.

– Поэтому целоваться мы можем.

– Конечно.

– Целоваться мы можем. Я целовал тебя на людях. Целоваться разрешено, – прошептал Макс.

Какое счастье, что поцелуи – это не супружеская измена. Мы вели себя хорошо и парили под небесами.

– Мы не можем лежать в постели, – выдохнул Макс, и я покивала головой, соглашаясь с ним. – Но мы можем сесть на диван. Диваны стоят везде.

Я не могла ответить, потому что его язык был у меня во рту. Я снова попыталась кивнуть, а он подвел меня к дивану, и мы устроились на нем, не отрывая губ друг от друга. Некоторое время мы целовались на диване: он – сидя, я – стоя на коленях. Вдруг Макс сказал:

– А что, если нам раздеться? Если мы останемся в белье, то все будет как на пляже. Белье – это такая одежда, в которой загорают на пляже, правда?

Именно так. Как умно с его стороны было подумать об этом! Он стянул с себя куртку, потом нагнулся и снял с меня босоножки, за ними последовали его туфли и носки.

– Смотри, – сказал Макс. – В этом нет ничего плохого, правда?

Потом он расстегнул мою юбку и резко поднял меня с колен – юбка упала на пол. Когда он коснулся моих бедер, мне показалось, что я таю. Я снова встала на колени и расстегнула его рубашку, начиная с манжет, мои пальцы нащупали все маленькие пуговицы, а потом я провела руками по его плечам, снимая рубашку. Макс встал и освободился от брюк, а я старалась не смотреть на мощный бугор в его голубых боксерских трусах.

– Понимаешь, это просто день на пляже, – сказал Макс и мягко потянул мой топик вверх через голову.

Мое сердце так громко стучало, что, наверное, ему было слышно. Он сел и снова поцеловал меня жестко и глубоко, а я, как зачарованная, гладила его кожу. Просто день на пляже, и больше ничего, говорила я себе. Два человека сидят на диване в купальных костюмах и целуются – вот и все, что мы делаем.

– А если я потрогаю твою грудь? – прошептал Макс. Его дыхание обжигало мою шею. – Как будто случайно? Например, я поворачиваюсь, чтобы включить телевизор, и случайно глажу твою грудь… вот так… Это ведь могло бы случиться, правда?

– Угу. – Даже это мне с трудом удалось выговорить.

– А что, если мой большой палец зацепится и попадет внутрь лифчика… вот так… и он окажется у тебя на груди… вот здесь… и я не знаю…

– Это вполне вероятно, – прошептала я, задыхаясь от счастья.

– А потом, что, если мой палец случайно заденет твой сосок и погладит вокруг очень медленно… вот так…

– По-моему, так тоже могло бы случиться.

– А потом я прислонюсь к тебе… вот так… и получится, что мое лицо оказалось у тебя на груди, и, чтобы не упасть, мне придется уткнуться в твою грудь и провести языком вокруг твоего соска. Как это будет?

– Это просто потрясающе! – промурлыкала я, чувствуя, что плыву по небу вместе с облаками.

– А что, если – просто предположим – этот пляж находится на необитаемом острове, где нет ни пищи, ни воды, и я принял твой сосок за крыжовник и начал его сосать… вот так… никто не осудил бы меня за это.

Я покачала головой и легла на диван прямо под него. Мои бедра, казалось, по своей собственной воле начали нежно тереться о его бедра, как волны, набегающие на берег. Я чувствовала приближение прилива.

Не знаю, сколько времени мы лежали так, целуясь и гладя друг друга. Час? Минуту? Но зазвонил телефон, и все кончилось.

– Отлично, – говорил он в трубку. – Я как раз задремал. Пока. Это Натали, – сказал он мне, но я уже искала свою одежду. – Она возвращается.

Макс подошел, взял меня за руку и снова поцеловал так жадно, как в первый раз, прижимаясь ко мне всем телом, а я пыталась навсегда запомнить это ощущение, потому что это было все, что мне оставалось.

– Я больше не увижу тебя, да? – спросил Макс.

– Нет, думаю, что нет, – ответила я, стараясь казаться спокойной.

– Ты приедешь к нам в гости?

– Не знаю. Может быть. Кто знает? Может, ты приедешь в Лондон.

– Да, может. – Он гладил мои волосы. – Ты будешь молодцом?

– Да, со мной все будет нормально. Со мной все нормально.

Я натягивала топик, чувствуя себя далеко не нормально. Макс все еще был в своих боксерских трусах.

– Натали вот-вот будет здесь, – сказал он.

– Я знаю. Мне надо идти.

– Дай мне твой язык в последний раз, – хрипло попросил, поднял меня так, что мне не пришлось становиться на цыпочки, и прижал к себе. Я обняла его и гладила его спину, чувствуя, что у меня разрывается сердце.

Наши языки нежно прощались.

Макс проводил меня до двери, и я долго стояла, держась за ручку и не поворачивая ее. Я просто смотрела на Макса, пытаясь навсегда запомнить его лицо: две складки около губ, родинку под бровью, цвет его глаз, крошечные белые волоски на мочке уха. Единственный седой волос в завитке над пупком.

– Прощай, Макс.

– Прощай. Звони мне.

Когда я открыла дверь, меня ослепила вспышка, потом я увидела фотографа, убегающего по коридору к лифту.

– Какого черта? – сказал Макс.

– Ты знаешь, кто это был? – спросила я, но, еще не договорив, поняла, что это глупый вопрос.