Дженни Колган - Свадьба Аманды

— Это правда, что я слышала — что Аманда Филлипс выходит замуж за того замечательного юношу, которого ты как-то приводила?

— Да. Кстати, Алекс возвращается.

— Что ж, чудный мальчик. Шотландец, кажется? У него такая славная улыбка. И он так хорошо себя ведет.

— Ему не четыре года, — разозлилась я. — Он не обязан хорошо себя вести. И вообще, Алекс возвращается.

— Наверняка свадьба будет пышная — эта семья никогда ничего не делает наполовину. Посмотрела бы ты на пристройку с бассейном, которую Дерек сделал в поместье! Я-то, конечно, ее не видела, но уверена — она почти такая же большая, как и сам дом!

— Звучит грандиозно. Знаешь, Алекс возвращается.

— А ты будешь подружкой невесты? Может, там будут и другие воспитанные шотландские мальчики и ты встретишь кого-нибудь замечательного.

Мама не особенно утруждала себя выбором слов.

— Я не буду подружкой невесты. Может, меня вообще не пригласят. Но я сейчас в аэропорту…

— Разумеется, тебя пригласят. Вы трое в школе были настоящими неразлучными подругами! Как поживает Фран? Она еще не нашла никого замечательного?

— Нет. Но…

— Пожалуй, вам обеим стоит пойти на свадьбу. Кто знает, вдруг на этот раз вам повезет… Ну ладно, дорогая, мне пора, у меня томятся лепешки с изюмом, а они, сама знаешь, капризулистые. Созвонимся. Пока, золотко.

Ненавижу, когда мама говорит «капризулистые». Такого слова-то даже нет! Это она специально, чтобы позлить меня.

Возможно, решила я, прокручивая наш разговор, она все делает, именно чтобы меня позлить. Это многое объясняет.

Один из уборщиков, которого я уже приметила раньше, зачем-то вернулся и встретился со мной глазами. Мне захотелось подбежать к нему и объяснить, что да, у меня есть дом; нет, я не террористка (хотя, подумай он такое, я была бы в некотором роде польщена), и здесь я только для того, чтобы сделать несколько дружеских звонков, что-нибудь купить и, черт возьми, дождаться человека, который меня любит! Я заискивающе улыбнулась уборщику и злобно уставилась на ползущую петлю на колготках. Вот дерьмо. Ну и где прикажете искать новую пару колготок посреди аэропорта?

Еще через три часа я послала все куда подальше и пустила в ход свою кредитную карточку. Теперь я была вся завитая, в помаде «Клиник», в новом топике, в потрясных брючках, в надевающемся через голову лифчике и, увы, все в тех же старых туфлях без каблуков — так далеко даже я не могла зайти. К сожалению, продавщицы в отделе парфюмерии эти туфли засекли не сразу и атаковали меня с таким количеством пробников, что несло от меня, как от торта на ежегодном съезде кондитеров.

Следующие два часа — и еще больше, чем на шмотки, — я грохнула на кофе и отвратительное датское печенье и теперь то глазела в окно, то почитывала «Что имеет в виду ваш мужчина, если он перетрахал всех ваших подруг и поглядывает на собаку — так ли принято самовыражаться у нынешних парней?». Я была готова: 1) покончить с собой; 2) поиграть в автоматы; 3) купить треклятые туфли. А еще у меня возникало искушение завязать знакомство с уборщиком, но он отработал смену и ушел, по-прежнему косясь на меня и качая головой.

Я купила туфли. А потом пошла и поиграла в автоматы.

Пять сотен лет спустя разумно было начать встречать самолеты. Я купила зубную щетку, зубную пасту и приготовилась.

Четырьмя самолетами из Нью-Йорка позже моя приклеенная улыбка стала выглядеть несколько отчаянной. И как это стюардессам удается улыбаться все время? Не иначе, на наркотиках держатся.

Я уже начинала тревожиться, что проморгала Алекса. А вдруг он уже высадился, созвонился с кем-нибудь из приятелей и с ветерком умчался на такси в район подороже? Может, он прошел, пока я пялилась на девчонку, тащившую необъятного плюшевого слона. Или когда бегала в туалет — все этот проклятый кофе. Подумать только. Целый день проторчала в аэропорту — и все псу под хвост.

Мое возбуждение грозило достичь апогея, и я уже собиралась сделать объявление по громкой связи, и вот тут Алекс вывалился из-за осточертевших автоматических дверей.

Мой желудок ухнул вниз. Алекс выглядел великолепно. Я изобразила на лице подобающую влюбленную гримасу и устремилась к нему. Алекс меня не заметил (из-за прически, наверное), так что в конце концов я рванула за ним на своих высоких суперсексуальных каблуках и атаковала его сзади, как вор-душитель.

Алекс развернулся, подпрыгнув, будто собирался засветить мне приемом кунг-фу, и тут до него дошло.

— Мел!

Я не могла отдышаться — от бега и от того, что его вижу.

— Э… хе… Алекс!

Он подхватил меня своими могучими руками и сжал в медвежьих объятиях кинозвезды. Видел бы тот уборщик!

— Ты полный и законченный козел, — выдохнула я.

Алекс зарылся носом в мои волосы.

— Мел, ну и соскучился же я!

Всю дорогу в метро мы болтали и болтали без умолку, совершенно чокнувшись от того, что снова видим друг друга. Алекс рассказывал об Америке, об английском поп-музыканте, с которым столкнулся в глуши Монтаны и с которым они стали закадычными друзьями, о дурацкой работе и об изумительных людях, с которыми ему доводилось встречаться. В его речи появился американский акцент. Я не стала говорить, что работаю все там же, живу все там же и конца краю этой тоске не видно, нет, вместо этого я как заведенная трепалась об амурных делах наших общих знакомых, о каких-то нудных вечеринках и о прикольной кошке Фран (несуществующей). Ни один из нас не заикался о внезапности его отъезда, словно это была обычная отлучка на пару недель, — может, по делу, а может, в тюрьму.

Домой мы заявились в половине первого; в квартире царила зловещая тишина, что означало одно: Линда бодрствует и во все уши прислушивается к каждому шороху. Как бы там ни было, случай выдался особый, так что я с охотничьим кличем стибрила у нее бутылку водки и завалилась в постель со своим большим — ну, ладно, слегка пахучим — ненаглядным, который ухитрился довести меня до экстаза, прежде чем отрубиться на четырнадцать часов. На следующий день я смотрела, как он спит, а время знай себе текло и текло. Может, стоит раскладывать красивых спящих мужчин в зале ожидания аэропорта?

Алекс проснулся, слегка дезориентированный, секунду смотрел в потолок, а потом перевернулся и, ухмыляясь, сгреб меня в охапку.

— Ох, Мел, дорогая, я буду твоим навсегда…

То-то же.

— …если ты мне сделаешь сэндвич с беконом. Два сэндвича. И яичницу из нескольких яиц. Помираю от голода.

Двадцать минут спустя, после того как я опустошила весь холодильник Линды, Алекс заявил:

— Это был лучший сэндвич с беконом в моей жизни. Американцы просто не умеют их готовить. Берут кусок черного хлеба и кладут на него какую-нибудь дрянь.