Фиона Уолкер - Среди самцов

Поскольку дубликат ключей от фермы Сиддалс все еще находился у Одетты в кармане, она от леди Эф поехала на ферму, вошла в дом и принялась искать хоть какую-нибудь зацепку, которая помогла бы ей разрешить загадку отправленного Джимми послания. В доме было жарко — уезжая, Джимми забыл выключить отопление. Прогуливаясь по дому, Одетта вдыхала в себя теплый воздух, ощущая каждой клеточкой своего тела незримое присутствие Джимми, и думала, что если ее так глубоко задевает пребывание в его доме, то что это такое, если не любовь? Впрочем, могло статься, что никакая это не любовь. Любовь — это прежде всего боль и постоянное внутреннее напряжение. В присутствии Калума Одетта испытывала именно эти чувства. С Джимми все было по-другому. Его присутствие внушало надежду, заставляло любить все сущее и доверять людям. Стало быть, задалась вопросом Одетта, это все-таки дружба? Впрочем, чем бы это ни было, Одетта точно знала одно: она отчаянно скучает по этому человеку.

Обойдя комнаты, она уселась на кухне и стала вспоминать, как приехала к Джимми отужинать, а он, угостив ее африканскими блюдами, сделал неумелую попытку ее соблазнить.

— Возвращайся поскорей домой, — громко сказала она, словно надеясь, что Джимми услышит ее. — Я устала, я не могу больше ждать. — К чему было кривить душой? С отъездом Джимми ее преувеличенный оптимизм, в который она рядилась перед другими, словно в тогу, все больше изнашивался, постепенно превращаясь в лохмотья.

В последующие дни Одетта взяла себе в привычку заезжать по вечерам на ферму Сиддалс и бродить по пустым комнатам. Не понимая до конца, зачем она это делает, Одетта пыталась внушить себе, что в этом нет ничего особенного, и она просто проверяет, все ли на ферме нормально, не протекают ли трубы и не забрались ли в дом грабители. Потом она стала поливать растения, которые стояли в горшках на подоконнике, а несколькими днями позже начала потихоньку, комнату за комнатой, убирать дом. Она говорила себе, что к возвращению Джимми нужно прибраться и придать помещению уютный жилой вид. На самом же деле все эти визиты сводились к одному: попытке разобраться в себе и понять, что ее гложет — любовь к Джимми или же какое-нибудь другое чувство. Одиночество, к примеру. Или, того хуже, весенняя депрессия.

Потом, когда дом наконец засверкал чистотой, она избрала для визитов такой банальный предлог, как желание посидеть в горячей воде в принадлежавшей Джимми просторной, старомодной ванне. Ее собственная напоминала детскую и была для нее маловата.

Именно в ванне ее и обнаружил Феликс, когда они с Фебой приехали на ферму в один теплый весенний вечер.

Когда Феликс неожиданно вошел в ванную комнату, Одетта испуганно вскрикнула и нырнула в воду с головой. Несколькими секундами позже она, прикрываясь мочалкой, высунулась из воды и уставилась на Феликса.

— Так это твой спаниель едва не слопал меня живьем? — со смехом спросил он.

Одетта, смахнув с лица мыльную пену, кивнула. Пена для ванны была истинным благословением, поскольку до определенной степени обеспечивала ее прелестям защиту от посторонних глаз.

— Где Джимми? — поинтересовался Феликс, постукивая пальцем по кафельной стене.

— В Африке или, возможно, в Саутенде. Выбирай тот вариант, какой тебе больше нравится, — сказала Одетта.

— Как это все в его духе… — пробурчал Феликс и, повернувшись, направился к двери.

Одетта торопливо вылезла из ванны, вытерлась, оделась и спустилась на первый этаж. Она была смущена до крайности. Неизвестно, как мог истолковать Феликс ее пребывание в ванной комнате в пустом доме Джимми. Феликс и Феба, однако, не нашли ничего зазорного в том, что она в отсутствие Джимми наведывалась к нему домой, прибирала его жилье и даже принимала здесь ванну. Их куда больше занимало другое.

— Как некстати Джимми уехал, — раздраженно сказал Феликс. — Я звонил ему несколько раз, оставлял сообщения, но думал, что он не перезванивает мне, потому что с утра до вечера торчит в Фермонсо.

— Мунго попал в беду, — повернувшись к Одетте, объяснила Феба. — На прошлой неделе его арестовали в Риджентс-парке.

— За что? — выдохнула Одетта.

Феликс удивленно выгнул дугой бровь:

— Не догадываешься? А ты подумай. Используй с толком свои серые клеточки.

— Скажем так: его адвокат утверждает, что он просто хотел помочь одному молодому итальянцу спустить в туалете воду, — вздохнула Феба.

У Одетты чуть глаза на лоб не вылезли от удивления. Она знала, конечно, что геи позволяют себе всякие неприличные выходки в парках и общественных туалетах. Другое дело Мунго — она никак не могла предположить, что он может участвовать в подобных игрищах.

— Бедняжка, — только и сказала она по этому поводу, после чего, сменив тему, затараторила: — Джимми отсутствует почти три недели и, по идее, должен скоро вернуться. Неужели он не связался с вами и не предупредил, что уезжает?

Феликс отрицательно помотал головой:

— Мне следовало иметь в виду, что такое может случиться. Уж такой человек мой старший брат: одной рукой он вручает тебе подарок и хлопает тебя по плечу, а другой тянется в окошечко кассы за авиабилетом. Я ведь знал, что рано или поздно он отсюда сбежит.

— Ты хочешь сказать, что он мог уехать далеко и надолго? — упавшим голосом спросила Одетта.

— Я уверен в этом, — прошипел Феликс. Его лицо исказилось от негодования и злобы. Похоже, в эту минуту он готов был Джимми убить. — Он и прежде уже такие штуки откалывал.

Одетта отвела Феликса и Фебу в паб в Фалкингтоне, где можно было неплохо посидеть за кружкой пива.

— Опять мне одному разгребать все это дерьмо, — потягивая горькое, пожаловался Феликс. — Так всегда бывает, когда доходит до настоящего дела. На семью ему начхать. Почему, в противном случае, он столько лет прожил за границей и не давал о себе знать? Почему бросил нас с Мунго?

— Вас с Мунго бросил не Джимми, а ваш отец, — уточнила Одетта. — А Джимми так долго находился от вас вдалеке, потому что думал, что он такой же, как отец. Считал, что вам будет лучше без него. Он себя ненавидел. Понимаешь ты это или нет?

— Ума не приложу, откуда ты все так хорошо про него знаешь? — хмыкнул Феликс, откинувшись на спинку стула.

Одетта подумала, что слишком уж разболталась. Влезать в семейные разборки Сильвианов не было никакой необходимости. Недаром Сид учила ее больше слушать и меньше говорить. Извинившись, она направилась в туалет. Когда она вышла из кабинки, то обнаружила прихорашивавшуюся у зеркала Фебу.

— Ты уж меня извини, — пробормотала Одетта. — У меня и в мыслях не было злить Феликса.

Феба покачала головой:

— Феликс сам себя заводит. Он парень красивый, избалованный, считает, что все должны сдувать с него пылинки. Соответственно, напрягаться не любит. Да ему и не понадобится. Дело с Мунго так или иначе скоро утрясется. Адвокат говорит, что причин для беспокойства нет, — виновато улыбнувшись, сказала Феба.