Фиона Уолкер - Среди самцов

Одетта выключила видеомагнитофон, вынула кассету и сладко потянулась. Она провела два чудных дня, наказывая себя за всякого рода излишества строгой диетой (она уже забыла, как это иногда бывает приятно), и с того момента, когда у нее во рту побывал мясистый язык Барфли, ее уста не соприкасались ни с чем, кроме минеральной воды и зубной пасты. В результате она чувствовала себя превосходно: самую малость похудела и во всех смыслах очистилась — и физически, и морально. Короче, была в форме, чтобы появиться на «приеме года».

Подвизаясь в рекламном бизнесе, Одетта отлично знала, что в этой сфере все подобные вечеринки именуются исключительно «приемами года», хотя, если разобраться, их задавалось иногда даже по нескольку за день.

Сегодня должна была состояться презентация кулинарной книги знаменитого повара Уэйна Стрита. Время для этого было не самое удачное: был рабочий день в разгаре лета. Впрочем, издатели не сомневались, что все мало-мальски известные книготорговцы и бонзы масс-медиа — из тех, что еще оставались в Лондоне, — на презентацию все-таки явятся: меню, составленное лично Стритом, чего-нибудь да стоит! Одетта, которой правдами и неправдами удалось попасть в число приглашенных, была настолько взбудоражена этим событием, что сразу же занялась, поиском подходящего случаю наряда и нашла нечто восхитительно-воздушное из тончайшего хлопка.

Друзья шутили, что Одетта сидит только на унитазе или в машине — все же остальное время находится в непрерывном движении. Сегодняшний вечер тоже не был в этом смысле исключением. Она носилась по квартире, как метеор, на ходу подкрашиваясь, опрыскивая себя духами и надевая украшения, не обращая внимания на беспрерывно бубнивший телефон, поставленный на автоответчик. Но вот послышался хорошо знакомый голос:

— Дорогая, это Эльза. Умираю, хочу знать, что было после того, как ты в воскресенье вернулась в Лондон. Джез рассказывал, что ты все время целовалась на заднем сиденье с неким здоровяком. А ты говоришь, что на мужчин у тебя совершенно нет времени — ах ты маленькая лгунья! Скажи, ты собираешься взять этого типа с собой на представление у Джун? Если да, я сделаю все, чтобы разжиться билетом, хотя, как говорят, их уже все распродали. Обязательно позвони мне сегодня вечером, если сможешь!

Одетта посмотрела на часы. Звонить Эльзе означало опоздать на вечер, кроме того, она была не расположена выслушивать шутки подруги по поводу незадавшегося уикенда. Хотя все начиналось совсем неплохо. Она была самую малость пьяна, находилась в приподнятом настроении, и идея погулять по залитому солнцем саду Гленнов и пофлиртовать показалась ей удачной. Другое дело, что она неудачно выбрала себе партнера. Мужлан Барфли для таких прогулок совершенно не годился; тем более ей не стоило с ним целоваться да еще тащить после этого за собой в Лондон. Она отшила его вскоре после того, как Джез высадил их у метро. Слава создателю, Барфли, прежде чем отправиться в Лондон, пропустил в пабе столько темного, что не очень-то этому противился. Как говорится, был настроен на любовь ничуть не больше, чем она сама. Больше она к нему даже не подойдет. Сделает вид, что знать его не знает.

Таких ошибок на счету Одетты было не так уж много, и ей хотелось забыть об этом досадном недоразумении как можно скорей. Что и говорить, ее вкус временами давал сбои, но чему тут удивляться, когда судьба сталкивала ее то с разного рода сомнительными пижонами, то со средней руки бизнесменами, то с так называемыми «плохими» парнями, обитавшими в криминальных районах? Точно так же давала сбои и ее манера выговаривать слова, подражая представителям образованных и обеспеченных классов, природный акцент-то у нее тот еще — так сказать, наследие квартала мелких лавочников, где она родилась и выросла и где, по мнению матери, должна была подыскать себе мужа, как это сделала ее сестра. Ну так вот: этот самый Барфли являлся типичным представителем того слоя британского общества, с которым Одетта была знакома с детства и с которым всячески стремилась порвать. Это уже не говоря о том, что весил Барфли под сто килограмм и целоваться с ним было так же неприятно, как жевать после темного пива холодную пресную лепешку из индийского ресторана.

Собственно, после общения с Барфли Одетта и обрекла себя на строгую диету — во всех отношениях. Барфли, конечно, ничего этого бы не понял. Для него такая метода очищения являлась, должно быть, чем-то сродни средству для усыпления выбракованных собак.

Прием давали в частном привилегированном клубе «Офис Блок», одним из трехсот тщательно отобранных членов которого являлся и сам виновник торжества. В свое время Уэйн Стрит был шеф-поваром этого клуба и, возможно, состоял бы в этой должности по сию пору, если бы не переключился на написание кулинарных книг и рекламную деятельность.

Уэйна Стрита смело можно было считать гвоздем сезона. Этот обласканный масс-медиа удачливый кулинар был, казалось, всюду: улыбался с плакатов и витрин, участвовал во всевозможных телепрограммах, рекламировавших продукты питания, и раскатывал по стране с толпой помощников, устраивая массовые шоу под названием «Стиль жизни Стрита». Его первая книга разошлась в миллионах экземпляров, а о его отношениях с некоей кинозвездой подробно писали во всех газетах. Помимо всего прочего, Стрит возглавил крайне успешную рекламную кампанию по продаже за границей британской говядины, которую, кстати, разработала во всех деталях не кто иная, как Одетта.

Одетта собиралась открыть собственный ресторан. В благодарность за организованную ею рекламную кампанию, которая принесла Уэйну что-то около полумиллиона, она рассчитывала на его содействие.

Сегодня вечером, к примеру, Уэйн обещал познакомить ее с полезными в таком начинании людьми. Официально на сегодняшнем вечере Одетта должна была развлекать парня, финансировавшего рекламную кампанию по продаже говядины, но она не сомневалась, что если ей представится возможность перекинуться словом кое с кем из корифеев ресторанного бизнеса, то уж она-то такого шанса не упустит. Когда на каком-нибудь сборище было необходимо протолкаться к нужному человеку, Одетта проходила сквозь толпу с такой же легкостью, как нож проходит сквозь масло.

Кто бы знал, с каким удовольствием Одетта платила бы тысячу в год членских взносов, если бы ее приняли в «Офис Блок», но об этом оставалось только мечтать. Для этого клуба она была слишком ничтожной личностью, пусть она и считалась одним из лучших рекламных агентов в стране. Никого не волновало также, что она получала зарплату, исчислявшуюся шестизначным числом, имела обширные связи в деловом мире и светском обществе и о ней частенько писали газеты. По меркам «Офис Блока» она была просто-напросто мошкой.