Елена Богатырева - Танец втроем (Фиса)

От шампанского воображение девиц совсем разгулялось, а понятие о приличиях вовсе исчезло. Они рвались спасти любимую подругу. Отойдя за угол, они тревожно посмотрели друг на друга и решились. Ветка задрала верхнюю юбку (платье на ней было из нескольких разноцветных «слоев») и обмотала ее вокруг талии, как передник. Марго распустила волосы и сняла туфли. В таком виде они вновь появились перед немецкими «стражниками», стоявшими у дверей. Те уставились на обнажившиеся коленки Веточки и черные, как смоль, распущенные волосы Марго, которая почему-то шла босая, пряча за спиной туфли. Подойдя к обомлевшим стражам, Марго взяла одного из них за руку и сказала осипшим почему-то голосом:

— Дай погадаю, милок!

Немцы переглянулись и закивали друг другу головами: цыганки, пропустить. Войдя в зал, Ветка оправила юбку, а Марго надела туфли. Она бы и волосы забрала в любимую гулю, но было не до того. Они снова разглядели Фису и начали пробираться к ней вдоль стены, то и дело забредая в какой-нибудь круг танцующих, которые пытались привлечь их в свою компанию, или натыкаясь на целующиеся парочки. Зал плавал в мареве мелких огоньков, сверкающих в непредсказуемом ритме. Зал потерял форму, и казалось, что чем дольше они идут, тем дальше от них Фиса.

В конце концов они вышли все-таки на финишную прямую, когда до Фисы осталось каких-нибудь три шага. Фиса посмотрела на них, улыбнулась и хотела уже подойти, как вдруг… К ее ногам упал человек. То есть он не упал, а бросился на колени, протягивая ей руку, а вторую прижимая к сердцу. Но получилось так, что он чуть-чуть проехался на коленях по скользкому полу и уперся прямо в Фисины туфли. Это был нездешний молодой человек в черной маске и в черном плаще. Музыка играла что-то очень медленное и душераздирающее. Не успела Фиса прийти в себя, как с опозданием в несколько секунд к ней точно таким же образом на коленях «подъехал» другой молодой человек — в белом. Марго с Веткой замерли, узнав в нем Оза. Фиса не могла двинуться с места, потому что ее туфли были пригвождены к полу молодыми людьми. Она засмеялась и королевским жестом подала руки сразу обоим.

Наверно, каждому из них хотелось потянуть Фису к себе, но ни один не решался. И они стали танцевать втроем. Двое черных и один белый. Домино. Марго рассказывала потом, что это был не танец, нет. Они разговаривали. И хотя разговаривали они без слов, смысл жестов, поворотов и взглядов был всем предельно ясен.

Белый молодой человек говорил черному: «Уходи, она — моя». «Правда? — удивлялся черный, заглядывая Фисе в глаза. — А она тебе кто?» А Фиса как-то особенно красиво уворачивалась и от Оза, и от черного короля. Казалось, ей все это нравится. Такой ее никто еще не видел. Она была на себя не похожа. Она была настоящей женщиной, повелительницей, королевой. И непонятно было, кому же из домино она отдает предпочтение.

Марго крикнула Ветке, которая завороженно наблюдала за танцем черно-белой тройки, в самое ухо:

— Хорошо бы танец продлился до утра, правда?

— Ага! — крикнула ей в ухо Ветка в ответ, пытаясь перекричать музыку. — А почему?

— Боюсь, они так и не разберутся: кто кому кто. А если бы до утра — может быть, они бы что-нибудь и придумали…

Но тут загремели барабаны, грянула какая-то немецкая песня, очевидно, про немецкого Санта-Клауса. Немцы всполошились, ведущие что-то прокричали, остальные радостно завизжали и принялись хватать за руки всех стоящих с ними рядом. И через несколько секунд по залу уже мчалась змейка, конец которой состоял из протянутой руки, цепляющей того, кто попадался на пути. Змейка неслась быстро и разрасталась на глазах. Кто-то схватил за руку Фису, кого-то схватила она, и змейка унесла ее от домино, от Марго с Веткой, которых тоже схватили и унесли. Все бежали куда-то в будущее под учащающийся бой барабанов, огоньки заморгали часто-часто в такт ритму топающих ног. Но вот огоньки побежали по лапам елки снизу вверх, к самой вершине, и там что-то заискрилось, взорвалось и ослепительно засверкало. Все разом остановились и захлопали в ладоши. Забили десятки хлопушек под радостные крики. Очевидно, в это время наступил Новый год в Германии. Когда музыка снова заиграла, Марго с Веткой увидели, как между танцующими парами мечется Оз. И не увидели Фисы. Они что-то поняли, или, вернее, что-то почувствовали, потому что перестали вдруг волноваться и, взявшись за руки, направились к выходу.

Они подходили к лестнице, когда их нагнал важный бородатый иностранец и, улыбаясь Ветке, спросил, сверля ее взглядом:

— Ты кто?

— Уже не знаю, — философски ответила Ветка. — А это так важно?

— Но, — сказал иностранец (у этих иностранцев самые разные предложения начинались обычно с «но»), — мне ведь нужно тебя как-то называть.

— Зови меня просто — Констанцией, — ответила Ветка, и Марго надолго закашлялась, так, что на глазах выступили слезы. А потом завыла, пытаясь сдержать гомерический хохот, терзающий ее нутро. Ветка же при этом оставалась невозмутимой, и иностранец продолжал:

— Ты будешь плясать со мной, Констанция?

Марго разродилась еще одним завыванием, и из ее глаз брызнули слезы.

— У вас горе? — спросил чуткий иностранец.

— Да нет, это она у нас всегда такая, — сказала Ветка, взяв иностранца под руку.

Они развернулись и, степенно беседуя, направились снова в зал. Но когда подошли к двери, стражи-немцы преградили им дорогу игрушечными алебардами. Тогда Ветка, не отрывая глаз от своего спутника, подняла верхнюю юбку, и те признали то ли ее коленки, то ли ее, как цыганку, и пропустили. Иностранец был ошеломлен этим жестом и реакцией «стражников» и теперь с большим уважением смотрел Ветке в глаза и с преувеличенным любопытством поглядывал на ее мелькавшие коленки.

Марго одиноко поднималась по лестнице. Она вспомнила про съеденную в прошлом году курицу, и ей захотелось плакать от того, что курицы — такие мелкие птицы. Она обреченно шла домой, к пустому столу, но на пролете третьего этажа дорогу ей преградил двухметровый негр. Это был уже не студент и даже не аспирант, а докторант. Два метра в высоту и столько же в ширину.

— Но, — начал он, — вы ведь не хотите сказать, что остались в одиночестве в такую — как это по-русски? — замечательную ночь?

Марго, всегда предоставляющая нам право вести любые переговоры с мужчинами, почувствовала, что сейчас грохнется в обморок, и нервно глотнула. И негр понял ее: с одной стороны — превратно, но с другой — очень точно.

— Вы проголодались! — разулыбался он. Пойдемте, пойдемте. И не вздумайте отказываться.

И потащил к себе. Комната его была увешана коврами, а посредине стоял огромный стол и ломился от всякой всячины.

— Садитесь, будьте как дома. Я бы составил вам компанию, но меня внизу ждет девушка. Можете сидеть здесь до утра — это для друзей, — он обвел стол широким жестом. — Я вернусь только завтра.