Элейн Ричардс - Магнат

— Ну, если потребуется…

— А это не смахивает на паранойю?

Гейб улыбнулся с таинственным видом:

— Если мы не правы, то мы в дураках и останемся. А если мы правы, то в дураках останетесь вы.

Они подошли к покрытому пылью красному грузовику, нагруженному веревочными лестницами, инструментом, обрезками досок. Гейб сел за руль и пригласил Маршалла занять место рядом.

Включив двигатель, Гейб погнал грузовик по ухабистой пыльной дороге прочь от каменного дома и бараков.

— Эти люди привыкли проводить здесь свои отпуска, — продолжил объяснения Гейб. — Программы подготовки рассчитаны на две, четыре, шесть и восемь недель, проводятся также двухнедельные летние сборы. Вон там находится стрельбище.

Глаза Маршалла закрывали слегка тонированные солнечные очки, но от них было мало проку в этой стране резких контрастов света и тени, поэтому ему пришлось прикрыть глаза ладонью, когда Гейб указал на стрельбище. Полигоны для стрельб были спроектированы по лучшим армейским образцам. Руководитель занятий находился в блиндаже в центре стрельбища, а за цепью стрелков стоял инструктор. Они попеременно занимали позиции для стрельбы стоя, лежа, сидя, с колена. Время от времени инструктор подавал команды, и его пронзительный отрывистый голос резал воздух. Выстрелы звучали как неуемная трещотка.

— Идет пристрелка личного оружия, — сказал Гейб, когда они миновали стрельбище. — Курс подготовки включает и ночные стрельбы.

— Оружие зарегистрировано? — спросил Маршалл.

— Разумеется.

Руки Гейба онемели, пока он вел машину по бездорожью. На какое-то мгновение он позволил себе вызвать в памяти образ Сэнди, и это был тяжелый момент, потому что ему никак нельзя было расслабляться. Чтобы успокоиться и обрести хладнокровие, он энергично встряхнул головой и высунулся в открытое окно кабины. Резкая струя воздуха быстро освежила его разгоряченное лицо.

— Там отрабатывают навыки рукопашного боя, — указал он.

Маршалл напряженно всматривался в то, что происходило на открытой площадке, где несколько обнаженных по пояс мужчин отрабатывали под бдительным оком инструкторов приемы рукопашного боя, внешне схожего с борьбой дзюдо. «Интересно, — подумал Гейб, — что скажет Маршалл, когда прочтет в «Ньюс уорлд», что тренировочные единоборства в этом лагере включают двадцатишестираундовые бои без перчаток, отрабатывание приемов кунфу, метание ножа в цель, обучение различным способам убийства с помощью холодного оружия или удушением и занимаются этим парни, готовые безжалостно искалечить друг друга». Конечно, здесь имелась больница, где человека могли поставить на ноги или срастить ему сломанные кости. Но иногда раненых использовали, чтобы продемонстрировать технику допросов или пыток. Те же, чьи повреждения оказывались слишком тяжелыми, куда-то исчезали; Гейб так и не узнал, куда. Он пытался спасти искалеченных людей, но пока безуспешно.

Гейб медленно вел машину, показывая Маршаллу маршруты пробежек и марш-бросков и отвесные склоны, на которые необходимо было вскарабкаться и закрепиться.

— Последнее испытание состоит в том, что вас оставляют там одного на три ночи с коробком спичек и охотничьим ножом. Только вы, змеи и тарантулы.

Руки Маршалла заметно дрожали.

— Господи! — воскликнул он.

Гейб усмехнулся:

— Да, если необходимо, человек должен уметь это делать. Что будет, если электричество отключат, нефть кончится, а небо в одно трагическое утро почернеет от ядерных взрывов? Если ситуация заставит бороться за выживание, то люди примутся пожирать друг друга на завтрак. Мы же позаботимся о нормальной, привычной пище.

Не раз по ночам он, вопреки здравому смыслу, готов был выть и визжать после нескольких часов общения с этими людьми, которые демонстрировали, как пользоваться щипцами для вырывания ногтей или как прикреплять электроды к гениталиям. Эти ребята, которые прошли Намибию, любили угощать друг друга пивом и делиться воспоминаниями о том, как в Конго отрубленные головы использовались для устройства кукольного театра или как хорошо сохранялись заспиртованные человеческие глаза. Выдержать пытки, выдержать пытки — эта навязчивая идея заставляла содрогаться желудок Гейба. Он видел воочию, как парня лет восемнадцати, не более, ранили на учениях в ногу, а Пинки воткнул в рану ствол винтовки и вскрыл ее штыком. Парень даже не пикнул, и Пинки в тот вечер щедро угостил несчастного ублюдка пивом. Воля. Мужество. На чьи деньги содержался этот лагерь и многие другие? А их действительно было много, и Гейб это точно знал.

— Кто оплачивает программы подготовки? — спросил Маршалл.

— По большей части мы сами. Каждый вносит определенный пай, в соответствии с которым оплачивается и распределяется снаряжение.

— А оружие?

Гейб улыбнулся:

— Мы приходим со своим оружием.

— Вы мне все собираетесь показать? — решительным тоном вдруг спросил Маршалл. — Или это только инсценировка специально к моему приезду?

Обернувшись на каменный дом, Гейб пожал плечами. Заходящее солнце выхватывало кристаллы горной породы в скалах и расцвечивало их в ярко горящие красные, оранжевые и золотые лоскутья.

— Трудненько было бы здесь что-нибудь спрятать. Мы тренируемся не для того, чтобы захватить Техас или Вашингтон. Мы готовимся защитить нас самих и наши семьи.

Явно нервничая, Маршалл высунулся в открытое окно кабины.

— Я слышал, что даже бойскауты проходят такую же подготовку: рукопашный бой, владение огнестрельным оружием…

Гейб знал, что на самом деле все выглядело несколько иначе: некоторое время назад методы подготовки в одном из таких скаутских лагерей были осуждены, и Совет бойскаутов быстро разобрался с милитаристскими тенденциями в своем уставе. Как ни странно, но именно разбойничьи лагеря ку-клукс-клана и армейского типа скаутский лагерь могли бы вывести газеты на след, ведущий непосредственно в это место.

— Здесь нет никаких секретов, Маршалл. Согласен, что вам и вашим приятелям трудно понять нас и то, чем мы занимаемся. Но объясняться и оправдываться мы не собираемся.

Пока Гейб говорил, Маршалл внимательно к нему присматривался.

— У вас речь интеллигентного человека. Что же вас сюда привело?

— Ведь я уже говорил, — неестественно рассмеявшись, ответил Гейб.

— Где вы работаете?

Гейб распознал один из журналистских приемов, используемых для того, чтобы войти в доверие к собеседнику:

— Эй, Маршалл, мы свободные люди. Мы позволили вам явиться сюда не для того, чтобы вы нас беспокоили или давили на нас. Попридержите свой язык и не лезьте в нашу жизнь.

Гейб внимательно смотрел на пыльную дорогу, петляющую среди белесых скал.