Диана Гамильтон - Брак во спасение

— Гостиница «Рыжий лев», Голдингстен.

Фентон вальяжно откинулся на спинку стула и перевел взгляд со своей пустой тарелки на ее нетронутый остывший обед.

— Не хочешь есть? А жаль. Не люблю, когда добро пропадает. Одно успокаивает: ведь счет оплатишь ты. Ты-то можешь себе это позволить, а я — нет. Итак, на чем мы остановились?

— Ты пытался меня шантажировать, — сухо, но сдержанно произнесла она. Внутри все кипело, на лице читалось отвращение, в огромных темных глазах — ненависть. — Как же ты мне надоел!

— Печально слышать. — В голосе Фентона звучал сарказм, на губах кривилась усмешка, от которой Клео передернуло. Он снова наполнил свой бокал. — Но мне, по-видимому, придется смириться, тем более что ты уплатишь мои долги и сбросишь с моих плеч тяжкое бремя. Да, кстати, — проворковал он, заметив, что она собирается категорически отказаться, — я сохранил квитанцию из гостиницы. Мистер и миссис Роберт Фентон, номер комнаты — четвертый, в ночь на одиннадцатое июня прошлого года. А если возникнут сомнения, я уверен, что миссис Галуэй — ты помнишь, жена хозяина гостиницы, такая любезная, она сказала, что никогда не забывает постояльцев, — так вот, я уверен, что она с удовольствием узнает в тебе вышеупомянутую миссис Роберт Фентон. Возможно, она даже припомнит, что на следующее утро не могла выставить нас из номера до половины двенадцатого!

С гнусной ухмылкой он зажег сигарету и пустил через стол целое облако дыма.

— Я думаю, дело не дойдет до необходимости вызывать миссис Галуэй на опознание. Ты же не захочешь делать глупости, любовь моя!

— Не смей называть меня так! — хрипло простонала она. В горле пересохло, голос не слушался. Из всего, что он наговорил, самым омерзительным ей казалось постоянное повторение этого нежного прозвища. Глупо, конечно, но она ничего не могла с собой поделать. Ей хотелось поскорее избавиться от него, закончить этот гнусный разговор, и она холодно отчеканила: — Сколько?

— Двадцать пять тысяч.

Сначала она не поверила. Но по его лицу поняла, что он серьезен, абсолютно серьезен, и нервно расхохоталась:

— Ты сошел с ума! Откуда я возьму столько денег? И даже если б они у меня были, неужели ты думаешь, что я заплатила бы такую сумму, чтобы скрыть тот незначительный эпизод в гостинице?

Но Фентон разгадал ее притворство и, перегнувшись через стол, заговорил ей прямо в лицо:

— Ты заплатила бы и в два раза больше. Только представь физиономию милейшего старика Джона, когда он прочитает заголовок вроде: «Племянница председателя банка» Фонды Слейдов» втянута в долговой скандал «. И статью, которая начиналась бы примерно так:» Шайка безжалостных головорезов угрожает расправой любовнику наследницы состояния Слейдов, если он не выплатит долг ростовщику «.» Я в большой беде. Я занял эти деньги только ради нее «, — рассказывает Роберт Фентон, бывший любовник Клео Слейд.» Она тратила их направо и налево, но она говорила, что любит меня. Однако теперь надо мной нависла опасность, а она не желает помочь мне. Я в отчаянии «, — говорит обезумевший от горя мистер Фентон». Или что-нибудь в том же духе.

Он загасил окурок, и Клео почувствовала, как петля стягивается все туже и туже, еще немного, и она задохнется.

Да, она прекрасно понимала, чего будет стоить дяде Джону подобная шумиха; по сравнению с ней статья о Люке казалась невинной шуткой, а ведь, по общему мнению, именно она послужила причиной второго инфаркта, который чуть не свел дядю в могилу. Ее собственная карьера также не выиграет, но, по сравнению с ударом, ожидавшим дядю, об этом не стоило и думать.

А Фентон не умолкал:

— Что такое двадцать пять тысяч для девушки, которая унаследует долю своего отца в миллионах Слейдов через… когда же это произойдет? Всего через год? Как говорится, капля в море.

Клео сжала губы.

— А разве «шайка безжалостных головорезов», в существование которой мне что-то не верится, согласна ждать целый год? Ведь я вступлю в права наследства, только когда мне исполнится двадцать пять лет, и ты об этом хорошо знаешь.

— Или когда ты выйдешь замуж. Это мне тоже хорошо известно. Я навел справки.

— И ты предлагаешь мне выйти за тебя, чтобы я могла получить эти деньги?

Клео не сомневалась, что он и на это способен. Ее голос начал срываться в истерику, и глаза Фентона приобрели жестокое выражение.

— Я не так глуп. В случае если ты задумаешь выйти замуж, прежде чем достигнешь двадцати пяти, твои опекуны, твои добропорядочные тетушка и дядюшка, должны будут одобрить твой выбор, чтобы знать, ради кого раньше времени выпускают из рук столь значительное наследство. Им, конечно, не придется копать слишком глубоко, чтобы понять, насколько неприемлем такой выбор. Нет, — елейно улыбнулся он, — это никогда не входило в мои планы, хотя некоторое время я и надеялся сохранить твое милостивое расположение до нужного срока, когда ты получишь наследство и право выходить замуж за кого угодно. Увы! Чары Фентона недолго ослепляли тебя. И все-таки я просил тебя выйти за меня замуж, помнишь? Я начинал понимать, что ты уже не столь наивна, как раньше, вот и предложил пожениться, скрыв, подобно влюбленным романтикам, наш брак от твоих надутых родственничков. Я надеялся, что женское сердечко снова растает. Увы, — Фентон изобразил театральный вздох, — не судьба. Тогда я хорошенько все продумал и решил, что двадцать пять тысяч меня, пожалуй, утешат. Наберешь какнибудь — со своим будущим благоверным.

Он спросил счет и поднялся, втиснув сложенный листок в ее сжатые пальцы.

— До встречи, любовь моя. Благодарю за обед. Я скоро позвоню. Ах да, кстати, я хочу получить свой скромный подарок через четыре недели. И желательно наличными.

На следующее утро Клео пришла на работу рано. В коридорах, выстланных ковровыми дорожками, было тихо. Она вошла в пустынное здание, и ей вслед донеслись слова облаченного в форму вахтера:

— Доброе утро, мисс Слейд. Как замечательно нынче пахнет весной!

Тем ранним утром улицы Сити были залиты теплым апрельским солнцем, но в сердце Клео стоял зимний жгучий холод.

Она машинально повесила пальто в шкаф и разгладила длинные узкие лацканы темно-красного жакета. Умелый макияж скрывал бледность после бессонной ночи; встретившись взглядом со своим отражением в зеркале на внутренней стороне дверцы, Клео прочла в нем твердость и решительность.

Она не хотела знать, правду ли сказал Фентон о долгах и о преследовании. Ей это было безразлично. Но угрозы в адрес ее дяди с использованием ее в качестве орудия были слишком реальны. Отвратительный шантаж, угроза скандала в одной из самых грязных бульварных газетенок убьет и без того ослабевшего старика. Клео не сомневалась, что Фентон пойдет на любую подлость. Он водил знакомство с несколькими темными личностями из прессы, людьми, которых не заботило, что они печатают и чьи судьбы разбивают, лишь бы газеты расходились бойчее.