Татьяна Веденская - Гений, или История любви

— Привет! — непринужденно бросила Соне девушка, которая уже не в первый раз заходила на кухню без особых целей. Другие люди в квартире — а их тут крутилось немало — то заходили сюда, то уходили, ставили чайник, уносили его, приносили обратно, не обращая никакого внимания на Соню. Каждый тут был погружен в себя и немного заторможен. Но девушка, которая заметила Соню, ничего не пила, не мыла, не искала чашку и не перебирала пачки из-под сигарет в поисках клада. Она просто слонялась, не зная, куда себя деть. Курила. Она была красивая, очень красивая, такая, какой Соня мечтала стать. Именно такими были женщины из ее любимых романов — высокие, с длинными ногами и округлыми бедрами, со свободными, раскованными движениями и гибким телом, женщины с большой грудью и, наконец, с громким голосом. Женщины, которые точно знают, что им идет, а что нет, как подчеркнуть и как скрасить, что добавить, а что убрать. Ей было, наверное, лет двадцать пять, не больше, но Соне, конечно, она казалась совсем уже взрослой. Настоящей.

Соня улыбнулась и кивнула, девушка произвела на нее впечатление. В ее движениях была какая-то развязная красота, хоть она и не была вульгарно одета или ярко накрашена. Она была сексуальна, и хотя до этого дня Соне не встречалось ни одной по-настоящему сексуальной женщины, она поняла это сразу и просто остолбенела, завороженная этой столь агрессивной, властной красотой.

— Готье не звонил? — спросила девушка, недовольно тряхнув головой. Ее волосы — длинные, рыжеватые — блестели и выглядели очень ухоженными. Непонятно, как Готье мог позвонить Соне, о существовании которой он даже не знал. Да и откуда, если она попала в эту квартиру совершенно случайно. Ее привез Володя — они учились вместе. То есть на разных факультетах, даже на разных курсах. Он был третьекурсником на отделении народных инструментов, и он действительно любил музыку, в отличие от Сони. Они дружили, он часто провожал ее домой и был, по большому счету, представлен в ее жизни куда больше, чем бы она хотела. Впрочем, Володя был хороший парень, и раз уж он так восхищался Готье, Соня подумала: почему бы не поехать и не посмотреть? Но не потому, что действительно этого хотела.

— Нет, — ответил за Соню Володя, — опаздывает, как всегда.

— Он просто невозможен! — фыркнула девушка, взмахнув рукой. Даже этот жест был красив. Она, должна быть, отлично смотрится на сцене. Сейчас она выглядела уставшей и раздраженной, ведь репетиции давно следовало начаться. В репетиционной — комнате за стеклом — давно уже что-то играли без Готье, но девушка ждала и нервничала. Видимо, у всех остальных она уже спрашивала, и не один раз, так что, увидев Соню, задала вопрос машинально.

— Хочешь, сделаю тебе кофе? — предложил Володя, но девушка покачала головой и помедлила, стоя в проходе, словно что-то вспоминая.

— Ты с Володькой? — спросила она наконец.

— Да, — кивнула Соня.

— А, понятно. Фанатка? — Девушка думала о чем-то другом, а вопросы Соне задавала просто так, потому что большинство людей чувствуют определенное неудобство в присутствии других людей и борются с этим неудобством с помощью слов.

Соня пожала плечами и совершенно искренне ответила:

— Нет.

Она сказала это совсем тихо и безо всяких эмоций, просто правды ради. Она же ведь ничего не знала и, главное, не хотела от Готье. Володька прокручивал ей какие-то песни на диске, рассказывал что-то о том, как Готье смешивает этнос, звуки природы и современные технологии, но Соня была совершенно к музыке равнодушна. Это тоже было нечто из разряда фактов, которые она узнала про себя, только окончив музыкальную школу и поступив в Гнесинку. Она относилась к музыке как к определенной технологии, почему-то странным образом совсем для нее несложной.

— Нет?! — опешила девушка и уже с интересом посмотрела на Соню.

Та неуверенно улыбнулась. Она бы хотела добавить, что ей при всем прочем нравилось сидеть тут, на этой кухне, и что дома ее никто не ждет, даже собака, а тут интересно и шумно, и сама она с удовольствием продолжит тут сидеть.

— А кто? — полюбопытствовала девушка.

Возникла пауза, которую прервал Володя:

— Соня просто приехала со мной за компанию. Мы были в кино.

— А-а. — Девушка задумалась, ее, видимо, задел тот факт, что кто-то из присутствующих может позволить себе такую наглость — не иметь никакого отношения к Готье. С другой стороны, и что тут такого? Может же человек просто посидеть на кухне?

Девушка решительно протянула Соне руку:

— Я — Ингрид.

— Соня. — Она кивнула и пожала протянутую руку. Рука у Ингрид была мягкой, с красивым маникюром.

Закурив длинную тонкую сигарету (уже, наверное, пятую за последние два часа), новая знакомая замолчала. Соня подумала, что Ингрид — это тоже какое-то ненатуральное имя, как и Готье. Видимо, здесь так принято называться черт-те какими именами, а быть просто Соней не круто и неприлично. Ингрид?!

— Мой отец — из немцев. Его зовут Рудольф, а меня назвали Ингрид, — словно бы услышав мысли Сони, пояснила Ингрид. — Ингрид Рудольфовна Шеллер. Думаешь, легко жить с таким именем да в Первопрестольной?

Ингрид, как и многие знакомые Сони, в ее ответах не нуждалась, она просто была настроена говорить. Что-то в ней бурлило и клокотало, просилось наружу, но никто вокруг ей почему-то не подходил, вот она и металась. А Соня своим видом напомнила ей молчаливого пастора из католического храма — ей можно было говорить, а она сидела и слушала, как на исповеди. Эффект попутчика. Ингрид докурила и села напротив Сони, отогнав собаку, что на секундочку опечалило.

— Пошел вон, бармалей. Все жрешь? Скоро лопнешь! — усмехнулась она, и Соня тоже усмехнулась в ответ. Собака действительно была помешана на еде и реагировала на любое движение в районе стола. — Значит, ты Соня? Понятно. Ты музыкант? Учишься с Володькой?

Вопросов оказалось слишком много, и было понятно, что сейчас наступит та самая традиционная точка в отношениях с незнакомыми людьми, после которой они узнают, что спросить Соню о чем-то — еще не значит получить ответ. Соня молчала. Ингрид — тоже.

— Все кругом мечтают о славе, — прервала она первой затянувшуюся паузу. — Не представляешь, сколько людей считают себя гениями, просто диву даешься. Все видят себя на больших стадионах, и чтобы плакаты, рев фанатов… А я вот думаю: зачем мне все это надо? У меня приятель в Испании, всю зиму меня звал к себе, а я тут торчу. Вот ты бы осталась здесь, если тебя звали в Испанию, а? — Ингрид усмехнулась, но как-то горько. Так, что Соня вдруг подумала: а ведь она, кажется, несчастна.

В Испанию Соня не хотела. Хотя она бы не отказалась от собаки.

— Вот такая я дура. Иногда думаю, что все-таки это ошибка природы. Я бы должна родиться мужчиной. Какая пакость, быть такой слабой!