Пегги Уэбб - Бабье лето

Но она не вымолвила ни слова. Как приятно было почувствовать чью-то заботу. Как чертовски приятно. Однако нужно быть осторожной. Нельзя допустить, чтобы это ей слишком понравилось.

– Почему бы вам не сесть вон там и не позволить мне заняться вашими лошадьми? – кивнул Болтон в сторону тюка со спрессованным сеном.

– Это часть вашей техники? – спросила она.

– Техники? – удивился Болтон.

Горячая краска хлынула ей в лицо. Отвернувшись от него, Вирджиния обмахнулась, прежде чем опуститься на сено.

– Техники интервью, – пояснила она.

Болтон от души рассмеялся.

– Нет. Я получаю от этого настоящее удовольствие. А вот при первом взгляде на ваших скакунов мне до смерти захотелось с ними пообщаться.

– Понятно. – Вирджиния выдернула из тюка соломинку и разломила ее на четыре равные части. Ей нужно было чем-то занять руки, иначе дрожь выдаст ее волнение.

– Я не хочу, чтобы у вас создалось превратное впечатление из-за того, что я попросила прислать именно вас, – начала она.

От удивления он приподнял одну бровь, однако руки его не прекратили ловко двигаться. Только шорох скребка по лошадиной спине и воркование голубей на чердаке нарушали тишину в конюшне.

– Это вовсе не из-за вашей внешности. Хотя уверена, что вам часто доводилось слышать от женщин комплименты в свой адрес.

– В последнее время – нет, – простодушно улыбнулся он. – В действительности далеко не всегда женщины говорят мне комплименты.

– А должны были бы. Толпами, – сказала она.

– А разве вашу красоту не воспевали толпы мужчин? – вопросом на вопрос ответил Болтон.

– Нет. Кроме Элдона Прескотта, который сидит на почте, не нашлось ни одного, – заявила Вирджиния.

– Похоже, у него отличный вкус, – похвалил Болтон Элдона Прескотта.

Вирджиния обхватила руками колени и подтянула их к груди. Лучи солнца, проникавшие в конюшню сквозь широко распахнутые ворота, подчеркивали бронзовый оттенок кожи Болтона и придавали блеск его черным волосам. Если бы не голубые глаза, он выглядел бы настоящим дикарем, способным в любой момент вскочить на лошадь и умчаться, взяв ее в плен. А она не издала бы ни единого звука протеста.

Ее подруга Джейн посмеялась бы от души, если бы Вирджиния описала ей эту сцену.

– Что мне нравится в тебе, Вирджиния, – сказала бы она, – так это твоя способность сочинять захватывающие истории на фоне нашей унылой действительности.

Однако Вирджинии следовало покинуть страну грез и вернуться на землю.

– Элдон Прескотт не слишком оригинален, – возразила она. – Всем женщинам в Понтотоке он говорит одно и то же. «Доброе утро, мисс Руфь. Да вы сегодня просто обворожительны!» «Здравствуй, Лола Белл, что привело сюда столь прекрасную женщину в столь восхитительный день?»

– А они действительно красивы? – поинтересовался Болтон.

– Да, если оценивать внутреннее содержание, а не внешний вид, – несколько язвительно ответила Вирджиния.

– Хоть я с Элдоном Прескоттом пока не знаком, он мне уже нравится, – заявил Болтон.

Вирджиния напряглась. Она строит из себя дуру, развалясь на сене и полагая, что способна поддерживать обычную беседу с красивым мужчиной, но Болтон Грей Вульф отнюдь не был обычным мужчиной – он журналист и принадлежит к той ужасной породе людей, которые без зазрения совести способны выведать все ваши тайны, чтобы затем разнести их по всему свету в виде сплетен и домыслов.

– Пока? Вы собираетесь выудить у Элдона Прескотта, кто такая настоящая Вирджиния Хэйвен? – Она соскочила с тюка сена и отряхнула сзади джинсы. – Позвольте мне вам помочь. Я – упрямая, независимая и богатая – о, я очень, очень богатая, – но не подлая и не мелочная. Я не лгу и не притворяюсь. Поэтому не притворяйтесь и вы передо мной, Болтон Грей Вульф. Не прикидывайтесь этаким обаятельным и любезным молодым человеком, обожающим лошадей, поскольку все, чего вам нужно – это любыми способами раскопать всю грязь обо мне.

– Вы закончили? – осведомился он равнодушным тоном.

– Не совсем. Не воображайте, что сможете втереться ко мне в доверие или пробраться ко мне в постель , пользуясь своей мужской привлекательностью. Я не собираюсь стать трофеем. Ни вашим, ни чьим-либо еще, – со злобой ответила Вирджиния.

Болтон никогда не встречал столь язвительной женщины. Весь драматизм ситуации заключался в том, что он уже перестал рассматривать Вирджинию Хэйвен как объект предстоящего интервью. Когда она села на тюк сена и солнце осветило ее волосы и белоснежную кожу, он стал думать о ней только как о женщине, о желанной женщине. Он лишился своей профессиональной беспристрастности уже в тот момент, когда она спешилась, взяла за поводья своего скакуна и предстала перед ним во всей своей красе – в ореоле золотистых волос, волнами ниспадающих на плечи. Для него она стала вдруг ассоциироваться с солнечным светом и розами. Она разожгла в его крови такое пламя, что это не могло быть случайностью, и поэтому ему не следовало отступать, что бы она ни говорила и ни делала.

Она ждала, вызывающе вздернув подбородок.

– Итак, вы собираетесь защищаться? – агрессивно отозвалась она.

– Нет, – улыбнулся он.

– Тогда вы, наверное, намерены упаковать свои камеры и броситься со всех ног в ближайший аэропорт? – язвительно спросила она.

– Нет, – повторил Болтон.

Накинув попоны на лошадей, он отвел их в стойла.

Вирджиния понемногу успокаивалась. Она еще никогда не встречала мужчины, с которым не могла бы справиться. И, вне всяких сомнений, она еще никогда не встречала журналиста, который не валялся бы у ее ног в надежде на интересный материал.

– И что же вы собираетесь делать? – миролюбиво спросила она.

– Хотите услышать мой ответ, Вирджиния, или вы уже заранее решили, каким он должен быть? – поинтересовался Болтон.

– Не играйте со мной в словесные игры. Вы проиграете, – резко бросила она.

– Я никогда не проигрываю, Вирджиния, – улыбаясь, ответил Болтон.

Его взгляд пронзил ее, словно луч голубого лазера. Она чувствовала себя беззащитной, как если бы с нее содрали кожу, обнажив нервы и сердце, бьющееся слишком сильно и слишком быстро.

Его движения отличала неторопливая непринужденная грация, когда он поднимал камеры и остальное оборудование, будто он исполнял какой-то древний ритуальный танец. Если бы на его месте был любой другой мужчина, Вирджиния решила бы, что его движения тщательно продуманы, однако здесь все было не так. Если за последние несколько минут она что-то и поняла, так это то, что Болтон Грей Вульф вовсе не был любым мужчиной.

Повесив камеры через плечо, он обернулся к ней, а солнце, освещая Болтона со спины, придавало ему вид древнего божества. Она много раз читала о том, как женщины теряли самообладание при встрече с мужчиной, но до сих пор не испытала этого на себе. Теперь, пошарив рукой сзади, она медленно опустилась на все тот же тюк сена.