Иосиф Гольман - Авдотья и Пифагор

– При условии, что рентген не настораживающий, — подвел итог Светлов.

– Разумеется, — быстро согласился губернатор и побежал обратно делиться с майором хорошей новостью.

В итоге сделка состоялась. Это, несомненно, была именно сделка: Антонио, кроме закрепления и без того теплых отношений, получил от майора акваланг с гидрокостюмом, мощную армейскую радиостанцию с большой раскладной антенной — телефонная связь в Сан-Хуане часто сбоила, особенно во время гроз, а также три новенькие штурмовые винтовки и два ящика с патронами: похоже, в здешних краях оружие особо строго не учитывали.

Единственный момент: все вместе, с объемистым грузом и лежачим солдатиком, в маленькую «Сессну» не влезали.

Губернатор и тут нашел всех устраивающий выход.

– Я отвезу вас в бухту Радости, — предложил он Дуняше и Пифу. — Это десять минут полета. Потом заберу пацана и сдам его Имельде. Потом привезу его обратно и заеду за вами.

– Со снимками, — все же уточнил Пиф, хотя план ему очень нравился. И название бухты (в Москве они тоже катались с классом в бухту Радости на кораблике), и перспектива наконец-то остаться с Дунькой наедине.

– Непременно, — согласился тоже обрадованный губернатор: все складывалось просто великолепно.

«Сессна», совсем немного пробежав по бетонке, легко взмыла вверх и уже очень скоро пошла на посадку — теперь в гидрорежиме.

Опытный пилот, отлично знавший эти места, подвел самолетик совсем близко к берегу — при желании можно было сойти, не замочив ног. Однако море было таким чистым и таким теплым, что и Пиф, и Дуняша предпочли спрыгнуть прямо в воду.

– Вы тут не скучайте, — весело крикнул Антонио на прощание и, прибавив газу, начав выруливать на стартовую позицию.

Ребята остались одни.

Больше всего Пифу хотелось обнять Дуняшу за голые плечи, прижать к себе и, почувствовав наконец встречное стремление, нежно опустить ее в тень пышного куста на теплый песок.

Но сделал по-другому.

Она с утра хотела позвонить маме — ночью снилось что-то тревожное.

Пиф протянул ей телефон, благо прием и здесь присутствовал:

– Звони, Дунечка.

Она взяла трубку и посмотрела на Пифа, ласково и благодарно. У него зашлось сердце: Пиф понял, что сейчас все свершится. Лишь бы до мамы дозвонилась, чтоб не оставалось на сердце никакой тревоги.

Ничего, кроме любви.

Черно-серая лодка прибыла к Нандао под утро — уже начало светать: несмотря на штиль, шли на экономичном ходу, берегли горючее, и привлекать внимание к скоростным свойствам суденышка лишний раз не хотелось.

Впрочем, Марат отдавал себе отчет, что это перестраховка: ловить тунца съехалось довольно много рыбаков чуть не со всего света. В прямой видимости его мощного бинокля он насчитал семь яхт и больших катеров, радар же показывал гораздо больше засветок.

Бойцы неумело прицепили на корме удилища. И хотя никто из них никогда тунца не ловил, вряд ли это было понятно при внешнем наблюдении, со стороны — лодка как лодка, разве что обводы чуть более стремительны, чем у обычных «рыбаков».

Первая группа уже ушла, еще до рассвета. Двух бойцов Вахтанга Габриэловича под командованием Олега, сослуживца Ивана Озерова, перевезли на лодке-тендере и высадили в мангровых зарослях неподалеку от «столицы» острова. Сам Озеров вернулся на яхту и ждал дальнейших распоряжений.

От первой тройки не требовалось никаких решительных действий. Ее задача по минимуму — рекогносцировка на местности, скрытный подход к поселку, а по максимуму — выслеживание «сладкой парочки»: Светлов буквально час назад разговаривал по мобильному с Балтером.

При воспоминании о Пифе Марата снова обуяла ярость. Единственное, что поддерживало, — мысль, как вытянется рожа Светлова, когда он увидит направленный в лицо ствол.

Или нет. Не в лицо. Однажды уже доставившая удовольствие «огнестрельно-эротическая» фантазия вновь слегка поправила настроение Кураева-младшего.

Он сошел в рубку, еще раз посмотрел на картплоттер и экран радара. Все пока шло по плану. Самым правильным решением сейчас было просто ждать. И это же было самым трудным.

Рация ожила примерно через час.

Олег Скворцов, старший группы, сообщил, что пару минут назад идентифицировал Богданова — всех персонажей на фотографиях и видео он изучил заранее.

То, что он увидел Богданова, — и хорошо и плохо. Хорошо — потому что где-то рядом главный враг Марата. Плохо — потому что Богданов давно должен был умереть.

Кроме того, не исключено, что крутого финансиста охраняют. Хотя Олег, опытный специалист, утверждает, что это не так: рядом с объектом — только белая женщина и двое детей, один из которых — мулат.

– Спроси у него, как Богданов выглядит, — приказал Ивану Марат.

Озеров передал вопрос наблюдателю. Скворцов ответил мгновенно:

– Хреново. Такое ощущение, что в нем мяса нет, одни кости и кожа обвислая. Ходит сам, но еле-еле.

– Отлично, — вслух сказал Кураев.

Значит, не обманул пройдоха из онкоцентра, пусть даже и на месячишко ошибся. Потому что связываться с могущественным финансистом — если бы он оставался в силе — было бы неправильно. Впрочем, Марат отдавал себе отчет в том, что вся его деятельность последних недель — стратегически неправильная. Ну да себя не изменишь. Поэтому — будь как будет.

– Что делать дальше? — спросил Олег.

– Наблюдать и ждать, — отозвался Иван.

Схема действий была согласована заранее. Как только Скворцов заметит Дуняшу или Светлова, он даст знать — и за дело возьмутся главные силы, то есть Иван с Маратом. Олег с его придурками останется в качестве группы прикрытия и огневой поддержки, если, не дай бог, дойдет до этого.

В молчании прошло еще минут тридцать.

– Вызови их, — не выдержал Кураев.

Иван укоризненно покачал головой, но подчинился, нажал кнопку вызова.

Чтобы не демаскировать наблюдателей, у Скворцова должен был бесшумно завибрировать приемник. Никакого ответа. Может, заняты? Или кто рядом? Через несколько минут Иван — уже без просьбы Марата — повторил вызов. С тем же результатом.

Молчание Скворцова начинало Озерова потихоньку напрягать. Он по-настоящему занервничал, когда Олег не ответил и на третий вызов.

А вот сам Скворцов был спокоен, можно даже сказать, максимально спокоен. Да и кто на нашей планете может быть спокойнее трупа?

Он даже понять ничего не успел. Стрела влетела Скворцову в глаз, пробив не только роговицу и сетчатку, но войдя далеко в мозг. Умер он почти мгновенно.

Зато все это видел Каха, его подчиненный. Каха ошалело смотрел на торчавшую из головы командира стрелу, на тонкую, внешне нестрашную струйку крови, скатывающуюся по щеке Скворцова, — и не мог признать реальность происходящего.