Фреда Брайт - Одинокие женщины

— И что же именно вы ищете, Барт?

— Понимаете, я ищу глубочайшую межличностную связь с возрастающей интенсивностью. А как насчет вас, Диана? Что ищете вы?

— Я ищу дамскую комнату. Извините.

Следующего звали Марти Бэйкер, и через десять минут после знакомства он заявил:

— Да вы настоящая милашка, Диана.

— Нет, Марти, — заверила она. — Вы ошиблись.

— Нечестно прятаться, — заметила Берни, разыскав ее в дамской комнате.

— Я не прячусь, — возразила Диана, — образно говоря, я уединилась для размышлений. А как ты?

Берни чувствовала себя как рыба в воде. Благодаря природному добродушию и профессиональному любопытству к чужим судьбам она могла быть абсолютно раскованной в компании незнакомых людей, болтать и смеяться с ними, с сочувствием выслушивать любую чушь и складывать ее в копилку личного опыта. Она любила повторять, что даже встреча с ужасным занудой может стать хотя бы темой для анекдота.

Диана завидовала легкости, с которой Берни сходилась с людьми. «Но ведь она здесь не с целью знакомства, — напомнила себе Диана. — Берни — репортер, и это ее работа».

Что же касалось самой Дианы — для нее вечер закончился.

— Возвращайся в зал, Берни. А я вернусь домой. Сегодня в ночной программе фильм со старым добрым Белой Лугози, который нравится мне намного больше здешних типов.

— Трусиха! — засмеялась Берни. — Готова смотреть «Замок Дракулы», лишь бы не оставаться здесь!

Пожалуй, она на самом деле струсила и поспешила поскорее смыться. Ах, если бы она была такой же толстокожей, как Берни! Сейчас, сидя в такси, она сгорала со стыда, вспоминая свои попытки знакомиться — такие нелепые. Диана была измотана и подавлена — не столько бестолковой болтовней с неподходящими типами, сколько собственной неспособностью завязать знакомство с подходящими.

Ибо, как бы она ни морщила нос, в зале действительно были милые, привлекательные мужчины, в точности соответствовавшие ее запросам. На протяжении вечера она успела со многими из них перекинуться парой-другой слов. При этом ей казалось, что она проявляла чрезвычайную напористость. «Никто тебя не укусит, — твердила Флер, — так что не стесняйся!» Что она и делала.

Все без исключения были с ней чрезвычайно вежливы. Вежливы и неуловимы. Ибо все подходящие мужчины так или иначе давали понять, что нацелены на нечто иное, на нечто лучшее, нежели угловатая верзила-адвокатесса с копной рыжих волос. И при первой же возможности покидали ее, чтобы отправиться на поиски другой дамы. Вполне возможно, что-то в облике Дианы их пугало.

Может быть, они чуяли ее жуткое одиночество подобно тому, как собаки чуют человеческий страх? От одной мысли об этом становилось дурно. Лучше ей вообще с ними не встречаться, не знать об их существовании. По крайней мере она не страдала бы сейчас от ощущения собственной неполноценности.

Черт бы побрал всех мужиков! Все, о чем она сейчас мечтает, — чашка горячего чаю и бездумное кино. Завтра будет воскресенье. Она может спать допоздна, поплескаться в ванне, не спеша позавтракать, а потом отправиться на прогулку. Воскресенье, будь оно неладно! Слава Богу, хоть в понедельник она сможет вернуться в объятия «Слайтер Блэйни», где ее любят и уважают. Ну разве не ирония судьбы — думать как об убежище об одной из самых сутяжнических нью-йоркских адвокатских фирм.

— Вот здесь, — сказала Диана, обращаясь к шоферу и доставая из изумрудной сумочки пятерку. Только подойдя к собственной двери, она обнаружила, что забыла ключи.

— Я ушла и захлопнула дверь, — обратилась она к консьержу. — Вы не могли бы что-нибудь сделать?

Усевшись на диван в холле, Диана ждала, пока тот звонил ночному дежурному. Прошло еще добрых пять минут, пока пришел дежурный, одетый в такой измятый костюм цвета хаки, словно он в нем спал.

— Аврам, не так ли? — уточнила Диана. — Извините, надеюсь, вы еще не спали.

— Ничего страшного, я занимался. Ваш номер 28-R, верно? — тараторил он, направляясь к лифту. — У вас тек кран в туалете.

Диана недовольно поморщилась. Прямо «Ист-Сайдская история» какая-то: мисс Течь в Туалете из номера 28-R. Однако Аврам как ни в чем не бывало уперся руками в бока и лукаво взглянул на ее наряд, поджидая лифт:

— Если не обидитесь, позвольте заметить, что вы выглядите сегодня очень мило.

— Нет, что вы, спасибо! — Она изрядно удивилась такому вниманию. Ибо, если не считать Берни да безотказной Флер, ей не довелось услышать ни одного комплимента за весь вечер. Стало быть, магии зеленых оборок на блузке и павлиньих перьев в сережках только и хватило на то, чтобы ослепить нищего студента. Двери лифта открылись. Он пропустил ее вперед и спросил:

— Надеюсь, приятно провели время?

— Нет! Скорее наоборот, — выпалила она, раздраженная такой назойливостью. И тут же пожалела об этом. — Просто бестолковая тусовка — когда вокруг тебя топчется толпа народу в вечерних туалетах и никто никого не знает.

— Поосторожнее с начинаниями, требующими от вас новых нарядов, — с легкой сочувственной улыбкой произнес он.

Диану еще ни разу не утешали в лифте цитатами из Торо [8] Генри Торо (1817–1862) — известный американский писатель-философ. . Ей стало любопытно, и она взглянула на Аврама по-новому.

— Что вы изучаете в Колумбийском университете, Аврам? Литературу?

— Философию. Я пишу работу по Витгенштейну.

— О, — только и сказала она. — А мне показалось, что вы занимаетесь новоанглийскими трансценденталистами. — Тем самым она хотела дать понять, что цитата не прошла незамеченной.

— Нет, Торо я читаю для собственного удовольствия. Так же как и Джеймса. А вот Витгенштейн — да, это непростая работа.

Судя по всему, он был не прочь поболтать, и Диана поинтересовалась, легко ли ему дается жизнь в Америке.

— Как вы находите Нью-Йорк, Аврам? Он вам понравился?

— Да, несмотря на то, что вы создали довольно жестокий город.

— Этот город не совсем мой, — возразила она. — Я родом из Бостона — вместе со всеми этими трансценденталистами. Да и потом, Нью-Йорк не так уж плох для тех, кто нашел свое место в жизни.

— Наверняка вы правы.

Лифт остановился. Молодой человек открыл Диане дверь в квартиру. На какой-то миг она почувствовала жалость: юноша, заброшенный так далеко от дома. Диана готова была поспорить, что он еще более одинок, чем она сама, да к тому же беден. Наверняка он испытал шок, попав из Израиля в негостеприимные джунгли Манхэттена.

Ее мать без конца причитала над студентами, жившими в международном общежитии в Кембридже. Они вечно были голодны, кушали с завидным аппетитом и горячо благодарили. В семействе Саммерфильдов подобные обеды стали чем-то вроде добровольной благотворительности. И у нее вдруг вырвалось: