Фреда Брайт - Одинокие женщины

— Я вовсе в этом не уверена, — перебила Диана.

— А я уверена! Розмари выдержит характер от силы минут десять, а потом все пойдет как по маслу. Держу пари, что в эту самую минуту они на два голоса поют про то, какое я испорченное, бессердечное создание. Ирония в том, что я потеряла сразу обоих — и любовника, и подругу! Ну, может, оно и к лучшему. Я никогда не говорила тебе, но в Алексе было что-то такое… пугающее. Понимаешь, он слишком любил играть в игры. Некрасивые игры. Связанные с насилием и подчинением, и в его фантазиях мне всегда отводилась роль рабыни, шлюхи. Вечной жертвы, понимаешь? Ну а для Алекса, конечно, роль властелина с кнутом в руках. Увы, как это ни печально, мы умудрились разбудить друг в друге только худшее. Это уже напоминало болезнь. Ха, как-то раз в отеле в Чикаго…

— Пожалуйста! — умоляюще воздела руки Диана. — Я не желаю влезать в подробности!

— И правильно делаешь, — согласилась Флер. — Они не очень-то аппетитные. К тому же все равно этому конец. Всему конец. Полный капут.

— Ну не совсем же всему, — поколебавшись, возразила Диана.

— Что ты хочешь сказать?

Диана набрала в грудь побольше воздуха, прежде чем продолжить:

— Я понимаю, каким мрачным кажется тебе сейчас весь свет, Флер, но не надо сваливать свое горе на невинные создания. Пожалуйста, Флер, я умоляю, не забывай, что на карту поставлена другая жизнь. И если есть способ тебе помочь — деньгами или лично… — Ее голос сорвался от волнения. Диана едва не разрыдалась, в то время как Флер остолбенело уставилась на нее:

— Я ничего не понимаю, Диана. Ты и так мне помогла как никто, и я не собираюсь до конца жизни сосать из тебя соки.

— Ребенок! — выпалила Диана. — Я понимаю, что это просто кошмар — с тобой случилось такое, а ты еще и беременна. Но послушай меня, не делай ничего непоправимого. Не избавляйся от ребенка, если ситуация и покажется невыносимой. Я буду счастлива воспитать его вместо тебя, вывести в люди. Жизнь — драгоценный дар, ею нельзя бросаться.

— О Господи! Так ты не знала? Боже мой, Диана! — разохалась Флер, впервые в жизни не имея сил взглянуть подруге в глаза. — Да нет никакого ребенка! И никогда не было! Это просто розыгрыш, фантазия! Обычный способ заставить мужчину жениться. Вот только он на это не купился — ни на миг.

— Как ты могла… — опешила Диана.

— Я никогда не хотела тебя обманывать. Я решила сказать вам с Берни про беременность, чтобы попробовать, ну — примерить, что ли, как это звучит, прежде чем вываливать на Алекса. Разве ты не видела, в каком я была отчаянии? Нужно было срочно что-то предпринять, что-то экстраординарное. И конечно же, как только бы мы поженились, я постаралась бы поскорее забеременеть — и ложь уже не была бы ложью. Пожалуйста, не осуждай меня, Ди. Я и так сама себя осудила.

— Ты сделала из меня сентиментальную дуру, — сухо сказала Диана, — заставив принять все это близко к сердцу.

— Нет, Ди, — Флер схватила подругу за руку, не давая ей высвободиться, — это я оказалась дурой. Самая настоящая мисс Тупица, грезит наяву и ждет принца, который явится за ней. Нежная, беспомощная Флер, легкая, как облачко, упадет в его надежные объятия. И они жили счастливо до конца своих дней. Послушай, Ди, попробуй описать меня одним словом, одним-единственным!

— Прекрасная? — принялась гадать Диана. — Покинутая? Разумная? Одинокая? Романтичная! — воскликнула она. — Я угадала? Ты — неисправимый романтик!

— О, вовсе не такой уж «неисправимый». Да и вовсе не «романтика» я имела в виду. Я бы сказала «голодная».

— Голодная? — растерялась Диана.

— Точно. Буквально, физически голодная. Хищная. Алчная. Истощенная. Как лучше описать хронический недостаток калорий? Всю жизнь я голодаю. Нет, нет, не из-за бедности или экономии. Просто я всегда считала, что если дам себе волю, то стану жирной и противной, и никто на мне не женится. С того самого дня, как в Уотервилле в салоне «Ла Белль» мне попался зачитанный до дыр номер «Вог», я поняла, что надо делать. И стала ограничивать себя в еде. Я должна стать совершенством, потому что собираюсь выйти замуж за совершенство. Ну а если и пострадаю от голода — подумаешь, дела! Ведь это все временно, для маскировки, ровно до того дня, как я сыграю свадьбу и начну настоящую жизнь. Ну а до той поры я просто прожигаю время.

— Мне знакомо это чувство, — пробормотала Диана.

— Итак, в мои планы входило приехать в Нью-Йорк, заработать немного денег, вволю поразвлечься, после чего стать серьезной и остепениться. Что вовсе не означает, что мне было так уж противно играть все эти годы роль неотразимой девушки. Однако со временем, как всякая роль, она приелась — заодно с работой. Потому что ни то, ни другое не было настоящим! Диана, у тебя никогда не появлялось ощущения, что ты играешь какую-то пьесу, когда стараешься доказать, что делаешь что-то по-настоящему нужное? А сама знаешь, что это чушь собачья. Чистый обман. Наверное, это больше всего относится именно к тем, кто работает на рекламу, ведь там ты все время имеешь дело с выдумкой. С мечтами. С миражами. С подтасовками. Со взглядом на жизнь, ограниченным размером телеэкрана. Кому может прийти в голову воспринимать все это всерьез? — фыркнула она. — Это всего лишь передышка перед тем, как появится тот, кого ждешь.

— А если он не придет?

— О, но он должен прийти! Понимаешь, я верила, что где-то на свете есть человек, предназначенный только для меня. И он разыщет меня и возьмет в жены, и это будет достойной наградой за все. Вот поэтому надо быть наготове, чтобы не прозевать появления короля. Знаешь, Диана, меня всегда удивляло одно твое свойство.

— Какое же?

— Твоя способность есть все, что хочется, и не толстеть. Не то что я! Если бы я не блюла диету, не следила бы за собой, не занималась аэробикой, я бы расползлась как тумба. Вот и морила себя голодом, и холила тело, и ужасно боялась разжиреть, или позабыть чисто выбрить подмышки, или, не дай Бог, обзавестись складками на животе. А потом появился Алекс — и я решила, что раскопала сокровище.

— Но что ты в нем такого нашла? — недоумевала Диана. — Алекс всегда казался мне… ну, вполне заурядным и к тому же немного зазнайкой.

— Он подвернулся мне в момент слабости и привлек отчасти тем — только ты не смейся, пожалуйста! — что казался таким основательным, хорошо откормленным. Настоящий солидный буржуа. Классная говядина. Все во мне встрепенулось. Его приземленность казалась мне залогом того, что из него получится отличный муж. И если только хватит терпения, я непременно женю его на себе и решу все проблемы, и перестану морить себя голодом, и стану такой же пышной и счастливой, как Розмари. Хотя, наверное, теперь она уже не такая пышная и счастливая. И вот с чем я осталась — тощая как жердь и в полном дерьме! Все страдания оказались напрасны! Ни мужика, ни денег, а через пару недель не будет и работы.