Дженнифер ван дер Куаст - В свободном полете

— Как насчет вьетнамской кухни? — спрашивает Джейк. — Ты же любишь «Нам-Фуонг»?

— Это далеко в городе.

— А «Пастис»?

— Слишком дорого.

— Я же сказал: это не важно. Я хочу пригласить тебя куда-нибудь.

— Но нужно будет заказать заранее…

— Я позвоню сейчас же. — Нет, нет, нет! — Я решительно мотаю головой. — Все равно придется ждать. Ненавижу ждать. Я голодна сейчас.

— Хочешь, сходим в «Серендипити»? Закажем тот горячий шоколад, о котором ты все время твердишь.

— Послушай, Джейк. У меня ноги отваливаются. Я только что скинула туфли. И ты хочешь, чтобы я напялила их снова?

Он закрывает лицо ладонями:

— И что же? Заказать еду на дом?

— Не возражаешь?

— Что именно? Опять китайское?

— Мм. Идеально. — Вытягиваюсь на диване и устраиваю свои натруженные ноги на журнальном столике.

Джейк вздыхает и отправляется в кухню за меню.

— Ты уверена, что хочешь именно этого? — снова спрашивает он, возвращаясь. — Потому что я бы с удовольствием пригласил тебя куда угодно.

— Да к чему вся эта суета?

— Я хочу сделать для тебя что-то особенное. Хочу отпраздновать.

— Что? Я ведь еще не получила работу.

— Ну и что? Она же сказала, что должность наверняка твоя.

— Все-таки… — И замолкаю. Нет действительно никаких причин так упрямо отвергать милое предложение Джейка. Но в праздновании заранее есть нечто от падения Трои. — Китайская еда — это именно то, чего мне хочется сегодня вечером, — категорически заявляю я. — Закажи чоу-фан по-домашнему. И мы положим все на настоящие тарелки.

— Ладно. — Джейк снимает трубку телефона.

Еда прибывает через двадцать минут, и к тому времени я уже готова разрывать упаковку зубами. Но Джейк выгоняет меня из кухни и велит очистить журнальный столик. Кладет на него две бамбуковые салфетки.

— Где ты это нашел?

— У тебя. — Изумленно смотрит он на меня. — Не узнаешь?

— Наверное, они принадлежат Аманде.

Джейк снова ныряет в кухню и возвращается с блюдцем для соуса. Потом приносит два маленьких блюдца для блинчиков и две большие тарелки для лапши.

— Садись уже, а? — прошу я.

— Нет, чего-то не хватает. — Джейк задумчиво покусывает кончик большого пальца.

— Выглядит замечательно. Мы можем наконец, поесть?

— Погоди секундочку. — Он кидается в ванную, а я окунаю блинчик в соус и откусываю кусочек. — Вот так! — Джейк гордо демонстрирует пару ароматических свечек. — Как тебе? — Достает из кармана спички.

— Очень мило, — бормочу я с полным ртом, похлопывая по дивану рядом с собой.

Но Джейк не садится, пока расставленные должным образом свечи не загораются. Придвигаю ему блюдечко с соусом. Он даже не притрагивается к нему.

— Знаешь, у меня есть для тебя кое-что.

Сглатываю неожиданный комок.

— Да? А что?

— Подарок. Вроде премии. За хорошо проделанную сегодня работу.

Сердце у меня екает. Весь вечер он был милым, добрым, внимательным, заботливым, а я тут с соусом на подбородке, с лапшой на коленке.

— Ой, Джейк, — мягко говорю я, — тебе не стоило этого делать.

— Но мне захотелось.

Он с улыбкой протягивает мне маленький пакет, завернутый в простую упаковочную бумагу. С нетерпением беру его и тут же замираю.

Мне даже не нужно разворачивать подарок. Я сразу понимаю, что это книга. А понимаю я это по тому, что прямо под ленточкой серебристая наклейка. На ней название элегантным жирным шрифтом: «Книжный магазин «Регал»».

— Ну, открывай.

Я молча разворачиваю обертку, стараясь, чтобы предательски дрожащие пальцы не выдали меня. Бросаю взгляд на обложку. «Дерево растет в Бруклине».

— Я заметил, что ты закончила те две рукописи, — говорит Джейк. — Одну оставила у меня дома. Я подумал: тебе нужно что-нибудь читать.

Кладу книгу на стол, поднимаю взгляд и чувствую жжение в глазах.

— Где ты ее взял? — спрашиваю я.

— А? — Моя реакция озадачила его. — У меня по соседству есть небольшой книжный магазинчик. Всего в паре кварталов от дома.

— Зачем ты ходил туда?

— Думаю, это очевидно. — Он пожимает плечами. — Чтобы купить тебе книжку.

Тонкая политика сейчас не для меня. Гневные слова срываются с моего языка прежде, чем я успеваю обдумать их.

— Ты уверен, что это не имеет отношения к твоей бывшей подружке?

— Откуда ты… — Джейк умолкает, прищуривается. — Ты рылась в моих вещах?

— Полагаю, сейчас это не имеет значения.

— А я полагаю, имеет.

Некоторое время мы молчим, охваченные яростью. Наши взгляды сражаются за нас. Наконец Джейк отворачивается, глядя на пляшущее пламя свечей.

— К твоему сведению, — выдавливает он, — она сегодня не работала.

— И как ты это узнал?

— Какая разница?

— Есть разница, — сквозь зубы цежу я.

— Знаешь что? Я уже миллион раз говорил тебе. Я не намерен это обсуждать. — Джейк встает, хватает со стола свой бумажник, злобно заталкивает его в карман.

— Отлично. — Я продолжаю сидеть. И хотя в животе все завязалось в тугой узел, в горле пересохло, в глазах щиплет и внутри уже поднимается волна тошноты, я стискиваю кулаки и жду, пока мука закончится.

— Я ухожу, — холодно сообщает Джейк, вероятно, надеясь, что я остановлю его.

— Думаю, это отличная мысль.

На мой день можно взглянуть по-разному. Вы могли бы предположить, что я все утро ждала телефонного звонка. Но это мелодраматично, хотя и верно. И слишком чертовски очевидно. Конечно же, я все утро жду телефонного звонка. Я всегда жду телефонного звонка. Не важно, что именно я делаю или насколько мне это приятно, поверьте, я остановлюсь мгновенно, как только заслышу звонок. Потому что всегда есть шанс, случайное стечение обстоятельств — тайна! Один телефонный звонок порой совершенно меняет жизнь. Никогда не угадаешь.

С другой стороны, вы могли бы сказать, что я все утро курила. И это тоже, правда. И тоже слишком театрально. Но, по крайней мере, более продуктивно, поскольку я завершила начатое. Пепельница хранит доказательство того, что я напряженно работала несколько часов, уничтожая свои никотиновые запасы.

Во времена великого отчаяния лучше всего помогают дурные привычки. И курение вовсе не исключение. Привычный ритм, в который так легко вписаться. Вдох и выдох. Инь и ян. Как мысли о том, чтобы позвонить Джейку, и последующее твердое решение дождаться звонка от него. Ненавижу себя за то, что слишком близко принимаю все к сердцу. Ненавижу его за то, что причинил мне такую боль. А в чем заключалась моя основная претензия? Единственная явная ошибка Джейка состоит в том, что он имел наглость существовать до встречи со мной. Возможно, у него были страстные отношения, вероятно, он влюблялся, да так, что сердце его было разбито задолго до того, как я появилась в его жизни. Это убивает меня! Я хочу верить, что мы много значили друг для друга, что я создала его из воздуха, надеясь обрести родную душу. Я хотела бы думать, что не отдала бы сердце тому, кто не достоин этого. Или отдала бы?