Линда Дэвис - Пустые зеркала

— Ты выглядишь просто великолепно.

Ева посмотрела на него, как бы сверяя его образ с тем, что остался в ее памяти. Высокий, стройный, худощавый, крепко сложенный; цвет волос все еще напоминал вороненую сталь оружия, хотя и слегка побелевшую от времени. У него были темно-голубые глаза, необыкновенно проницательные, холодные и совершенно бесстрастные. По всему было видно, что этот человек умел контролировать свои эмоции, но бьющая через край энергия выдавала его с головой. В любом его движении чувствовалась необыкновенная страсть, прорывавшаяся наружу при каждом удобном случае.

Ева хорошо знала его дом, его машины, картины и то, что было скрыто за этой мишурой, — его безудержное сладострастие. Она также знала, что он любит бродить по горам, спать под открытым небом даже на снегу и получать удовольствие не только от роскоши, но и от аскетического воздержания. Сейчас же ее больше всего удивило его лицо. Впрочем, она никогда не могла понять его истинного выражения, ей никогда не удавалось определить потаенный смысл, скрывавшийся за бесстрастной маской. Ей показалось — и она могла поклясться, — что он серьезно изменился за эти годы. Правда, черты остались прежними, но в целом он огрубел, стал более жестким, если не сказать больше.

С другой стороны, сегодня его глаза смотрели на нее как-то по-иному. Он смотрел на нее каким-то незнакомым оценивающим взглядом, в котором можно было без особого труда выделить некое восхищение, чего не было даже в Чанджи. Она успокоилась, только когда поняла, что в этом взгляде есть боль, симпатия, что угодно, но только не жалость. Именно этого она опасалась больше всего.

Ева бросила сумку на пол.

— Прежде всего я должна принять ванну. Ты не мог бы выделить мне какие-нибудь джинсы и майку?

Не дожидаясь ответа, она прошла в другой конец дома, расстегивая по пути пуговицы рубашки. Стормонт обалдело смотрел на нее, подхватывая на лету отдельные детали ее летнего туалета. От прежней измученной наркотиками женщины не осталось и следа. Перед ним была прекрасная леди с тугими мускулами и хорошо натренированным телом. Ева прекрасно справилась со своей задачей.

Стормонт порылся в чемодане и вынул оттуда джинсы и какую-то яркую вещицу. Бросив все это барахло перед дверью ванной, он прошел на кухню, снял с полки бутылку марочного вина, откупорил ее и налил два полных бокала. Потом подошел к окну и стал смотреть на раскинувшийся перед ним город.

Несколько минут спустя появилась Ева, вытирая полотенцем мокрые волосы. Джинсы плотно обтягивали ее бедра, подчеркивая слегка выпуклый мускулистый живот. Она завязала края рубашки в кокетливый узелок и застегнула лишь верхние пуговицы. Приблизившись к Стормонту, Ева решительно отобрала у него фужер с вином и сделала несколько глотков. Тот удивленно посмотрел на нее, на ее тело, прикрытое лишь тоненькой тканью, и подумал, что если бы перед ним была не Ева, то можно было бы подумать, что эта женщина напрашивается на вполне определенные отношения. Но Еву нельзя было заподозрить в подобном легкомыслии. Сексуальные отношения с Евой казались ему совершенно немыслимыми вне зависимости от того, хотел он их или нет. Он был ее куратором, и этим все объяснялось. В их Фирме никто не осмеливался нарушать неписаные законы. Правда, никто из них по своей натуре не был склонен неукоснительно выполнять какие-то установки, кроме тех, которые диктовались их собственными соображениями, но сейчас, по-видимому, и он, и она готовы были подчиниться законам Фирмы, так как оба чувствовали, что их отношения могут оказаться более глубокими и более сильными, чем это требуется для нормального исполнения служебных обязанностей.

Ева еще немного пригубила вина и села на диван. Стормонт устроился в кресле напротив.

— Ну и как там твой Вьетнам? — полюбопытствовал он. — Я слышал, ты преподаешь английский в глухих деревнях.

— Прекрасно. Это успокаивает, умиротворяет и позволяет забыть о прошлом. Я много путешествовала по стране, но сейчас у меня есть свой дом в городке Халонг-Бэй. Преподаю английский в местной школе.

— Да, похоже, ты неплохо устроилась.

— Знаешь, там тихо, спокойно. В такой обстановке можно очень многое сделать.

— Ты догадываешься, почему я тебя вызвал?

— Да. Ты же обещал.

— Обещал, но очень давно. Это твой выбор, не так ли? Ты можешь сию же минуту вернуться во Вьетнам и все забыть. Забыть и меня, и то, что со мной связано.

Она отпила большой глоток вина, поставила фужер на стол и пристально посмотрела на шефа.

— Забыть? Нет, я так не могу. Я сделаю все, что ты потребуешь. Мой ответ уже готов в течение четырех лет. И он однозначен — да.

Он молча посмотрел на нее, продемонстрировав последние признаки сожаления, и опустил глаза.

— Я сейчас на другой работе. Отдел по борьбе с распространением ядерного оружия. И в этой связи меня больше всего волнуют китайцы. У нас есть сведения, что они продают плутоний, техническую документацию и даже готовое оружие тем, кого мы считаем своими противниками. Насколько нам известно, этим делом занимаются некие высокопоставленные чиновники и крупные бизнесмены с обширными связями. Частные предприятия здесь растут как грибы после дождя. Появились совершенно неизвестные ранее нувориши. Внешне они ничем не отличаются от обычных бизнесменов, но на самом деле контролируют все — наркотики, оружие, не исключая даже ядерное. Я хочу знать, что они продают и кому. Установлено, что они продают большое количество оружия Саудовской Аравии, но я хочу проследить весь путь. Конечно, у нас есть там свои агенты, но нам нужно узнать как можно больше. Короче говоря, мне нужен человек с хорошим прикрытием и с доступом к высшим кругам в этом бизнесе. Бизнесмен, например. То есть человек, который будет на короткой ноге с крупными чиновниками и политиками.

— Роби Фрейзер, — бесстрастно произнесла Ева.

Стормонт молча кивнул.

— Никто не имеет более тесных контактов с китайцами, чем Роби Фрейзер. Они любят его и полностью ему доверяют. Их взаимопонимание настолько сильно, что они считают его своим.

— Это все потому, что они никогда не встречали человека, который был бы столь же падок на деньги, как и они сами. Собственно говоря, Фрейзер дает им возможность почувствовать себя настоящими восточными аскетами. — Она сделала еще один глоток вина. — Я хорошо понимаю их логику. Фрейзер — прекрасная кандидатура. Но зачем ему это? Мне кажется, он многое потеряет и ничего практически не выиграет. Если его полностью разоблачат, то, стало быть, он потеряет все выгоды от операции, разве не так? Ведь на Востоке ему после этого никто не станет доверять. Значит, он утратит все свои доходы, а самое главное — доверие и престиж в глазах местного общества.