Маурин Ли - Лэйси из Ливерпуля

При упоминании о пирожных Дэнни вспомнил о сладких пирожках. Он вынул один из пакета, с аппетитом съел его и быстро расправился с остальными.

Элис с подозрением посмотрела на отца:

— Ты ел что-нибудь с тех пор, как вернулся домой после работы?

— Ну конечно, моя хорошая, — заверил он ее. Хотя все, на что он был способен, это приготовить себе бутерброд с острой приправой.

— Я хотела бы, чтобы ты приходил к нам обедать.

— У тебя и без того хватает забот, дорогая, чтобы кормить еще один лишний рот. И я всегда обедаю у вас по воскресеньям, разве не так?

Она протянула к нему через стол руку. Глаза, которые показались ему такими яркими, когда она вошла, потускнели.

— Я предпочла бы, чтобы ты был с нами все время. — Голос дочери прозвучал надрывно. У Джона хватало ума придерживать язык в присутствии своего тестя, и было так хорошо иметь кого-то на своей стороне, кого-то, кто никогда не пойдет против нее, что бы ни случилось.

— Ничего хорошего из этого бы не получилось, Элис, — недовольно произнес Дэнни. Он знал, зачем нужен дочери — чтобы служить буфером между ней и мужем, но главные действующие лица на Эмбер-стрит должны сами разобраться в ситуации. В последнее время, однако, он испытывал все большее желание вправить Джону Лэйси мозги. Это несправедливо, что он заставляет страдать людей, которые любили его больше всех, особенно если учесть, что речь идет о его любимой дочери и внучках.

За какие-то месяцы на глазах у Дэнни Элис превратилась из счастливой и жизнерадостной молодой женщины в печальное и унылое создание, на губах ее крайне редко расцветала улыбка. Одному Богу известно, как она будет чувствовать себя, если потеряет эту свою работу в парикмахерской, что могло произойти в любой момент. По крайней мере, она отвлекала ее от домашних проблем. Если бы только он мог сделать что-нибудь, чтобы поправить положение!

Элис отпустила его руку.

— Оставим это, пап. Я пришла просить помощи.

— Тебе стоит только сказать, дорогая. Все, что мое, — твое, и тебе это прекрасно известно. — Он отдал бы жизнь за нее и ее детей.

— Мне нужны деньги.

Дэнни ничем не выдал своего удивления, хотя и знал, что Джон зарабатывал достаточно и они никогда не нуждались. Он сунул руку в карман:

— Сколько?

— Мне нужно больше, чем ты носишь с собой в кармане, пап.

— Мой бумажник наверху. — Он встал. — Пойду принесу его.

К его ужасу, она закрыла лицо руками и расплакалась.

— Я, должно быть, сошла с ума, — всхлипывала она. — Мне надо показаться врачу. Я сказала той женщине, чтобы она не отправляла своего письма до завтра, но мне не собрать двадцати пяти фунтов и за целый месяц, не говоря уже о нескольких часах.

Он почувствовал, что бледнеет.

— Двадцать пять фунтов, милая? Мне понадобится уйма времени, чтобы наскрести пятерку, да и то придется ждать завтрашнего дня, пока мне заплатят. За каким чертом тебе нужно так много?

— Чтобы заплатить за парикмахерскую Миртл. Салон закрывается, вообще-то он уже закрыт, но я могу взять на себя его аренду, если захочу. Она стоит двадцать пять фунтов. Ох, папа! — Она повернулась и, обхватив отца руками, прижалась лицом к его грубой рабочей рубашке. — Я отдала бы все, что угодно, если бы салон Миртл принадлежал мне. Все говорят, что у меня хорошо получается. Мне в любом случае не хотелось бы уходить, а теперь, когда дома такое…

— Я знаю, моя хорошая, — нежно сказал Дэнни. Он быстро подсчитывал в уме стоимость принадлежащих ему вещей. Что он может заложить? Ничего, что имело бы хоть какую-то ценность. У него были только мебель, постельное белье, кое-какая посуда и столовые принадлежности, несколько безделушек и книги. Он почувствовал себя виноватым за то, что у него так много рубашек, что он не отложил нескольких фунтов на черный день. Но он был любитель хорошо провести время и всегда свободно обращался с деньгами. Когда дело доходило до того, чтобы заплатить за выпивку для всех, он не скупился. Ему нравилось покупать подарки своим внукам. Ему нравилось женское общество, может быть даже слишком, и многочисленные подружки, которыми он обзавелся за эти годы, обходились ему недешево. В бумажнике Дэнни лежала банкнота в десять шиллингов. В настоящую минуту его состояние исчерпывалось двенадцатью шиллингами и шестью пенсами.

— Ночью мне так страшно, пап. — Элис крепче обхватила его. — Девочки уходят из дому, и я не могу винить их в этом. Я даже сама советую им так поступать. Я укладываю Кормака спать как можно раньше, он не возражает, если я не выключаю свет. Так что внизу остаемся только я и Джон. Сейчас он перестал включать даже радио. Такое ощущение, что Джон не выносит ничего радостного. Я задерживаюсь на кухне как можно дольше, но ведь есть предел всему — сколько можно мыть посуду или готовить выпечку на завтра, поэтому я пристрастилась к шитью. Читать бесполезно. Я не могу сосредоточиться, зная, что Джон сердито смотрит на меня. Ох, папа! — Она расплакалась. — Он обвиняет меня в том, что я завела любовников. Вбил себе в голову, что я встречаюсь с другими мужчинами. Если бы! Он единственный, кого я когда-либо желала. А теперь и Миртл закрылась, — со стоном вырвалось у нее. — По крайней мере, это было что-то, чего я ждала с нетерпением. Мне нравилось там. Это было похоже на страну чудес, все такое яркое и сверкающее.

— Ну, ну, успокойся, дорогая. — Дэн погладил ее по голове. Ему определенно придется перемолвиться словечком с Джоном Лэйси. Он никогда не видел свою дочь в таком состоянии, похоже, она дошла до ручки. Дэн лихорадочно пытался придумать способ найти эти двадцать пять фунтов. Ему даже пришло в голову, не ограбить ли банк, но он не был уверен, что это сойдет ему с рук. Он подумал о возможном решении и недовольно скривился. — А как насчет Коры, этой женщины? — спросил он. Дэнни терпеть не мог Кору Лэйси.

— Кора! — Элис перестала плакать и уставилась на него. — Мне это и в голову не пришло. Нас трудно назвать подругами.

— По-моему, она ни с кем особенно не дружит, — коротко бросил Дэнни. — Но, кажется, деньги у нее водятся, хотя одному Господу известно, откуда. Билли зарабатывает жалкие гроши на расчистке завалов после бомбежки. Уж он-то никак не может позволить себе платить за дом на Гарибальди-роуд.

— Она работает на домовладельца, Горация Флинна, — объяснила Элис. — Ведет его книги или что-то в этом роде. Я полагаю, он по-дружески уступил ей домик. — Гораций Флинн был печально известен в Бутле тем, что вышвыривал людей на улицу, не моргнув глазом.

— Думаю, дело не ограничивается ведением его книг.

— О, пап! — Она выглядела шокированной. — У тебя грязные мысли. Я еще не видела большей пуританки, чем Кора. — Она задумчиво подперла рукой подбородок. — Наверное, мне стоит зайти к ней. Во всяком случае, вреда от этого не будет. Все, что она может сделать, это сказать «нет».