Ольга Арсеньева - Самая желанная

— Да плевать мне на его седовласое благонравие! Буду соглашаться и делать по-своему! Я же хитрющий, а? — В глазах Элмера разгорался огонь энтузиазма. — И Лару приглашу, и киношников — сделаю феерию! Как бы сюрприз — бенгальские огни и брызги шампанского!

— А потом мне придется защищать тебя в суде по обвинению Антонелли в надругательстве над его личностью… — Карлино заметил сомнение в глазах Вествуда и спокойно заявил: — Собственно, это неважно, что будет потом. Главное — успеть сорвать куш. Подружиться с ним немедля сегодня же вечером. Стать другом, учеником, сыном… Занять деньги — и рассчитаться с банком. Уж Стефано не станет болтать всем об оказанной тебе любезности.

— Все-таки добродетель на что-то годится! У меня уже чешутся руки сделать подарок старику — заполнить бассейны обнаженными наядами, а парк резвящимися нимфами… Развернуть широкое живописное полотно, позволяющее использовать все жанры — от буффонады до трагедии… — фантазировал Вествуд.

— И к тому же — поиздеваться над всеми сразу, — добавил Карлино. — Над авторитетами (царство им небесное), над телезрителями (дай им Бог терпения) и над щедрым дядюшкой Стефано (да будет он здоров и кредитоспособен)… Прав был наш отец Бартоломео: «От Вествуда толку не жди. Поелику вертляв и неблагонадежен!» — нравоучительно процитировал Карлино школьного пастора.

— А кто спорит? Святые слова! Хорошо, что этого не знает Антонелли. — Вествуд расплатился с официантом и встал, помогая Карлино отодвинуть стул. — Ты действительно думаешь, что его удастся заболтать?

— Ну, это же проще, чем заморочить голову судье. У тебя просто нет выбора. Транжира… Кстати, совершенно неоправданные расходы. — Карлино кивнул на опустевший стол. — То же самое я сказал бы тебе и по телефону.

Элмер позвонил Антонелли из автомобиля и сразу же договорился о встрече. Стефано любезно согласился принять его в тот же вечер, даже не осведомившись о цели визита. Чутье подсказывало Элмеру, что полдела сделано. Он сообщил в банк «Кронос», что намерен выполнить их условия в означенный срок. Потом успел просмотреть материал, отснятый на международной ярмарке «Современный дизайн», и набросать план сценария грандиозного шоу в честь шестидесятилетия Антонелли.

Вырулив на северо-западное шоссе, ведущее к побережью, Элмер постарался представить себе тон разговора с Антонелли. Слова и мысли появятся сами. Главное — правильно найденная интонация: уважительная, но без заискивания, дружески-простая, но с намеком на сдержанное восхищение. Он далеко не глуп, этот шестидесятилетний трудяга, сумевший без помощи искусно организованной кампании заполучить прекрасную репутацию в дополнение к колоссальному состоянию. Элмер, пару раз встречавшийся с Антонелли на каких-то общественных мероприятиях, убедился, что его манера держаться производит впечатление скромности и надежности. Только уж слишком пресновата, с оттенком нарочитой святости.

В имение Антонелли «Старая каменоломня» Вествуд попал впервые. Может, здесь и были гранитные карьеры 200–300 лет назад, в то время, когда предки Антонелли из простых каменотесов вырвались в поставщики стройматериалов по всей Италии, а затем и Европе. Теперь здесь разросся прекрасный парк, переходящий в дикие леса по мере удаления от дома. На уступе холма, среди огромных деревьев, вознесся настоящий замок — очень затейливый и слишком нарядный для аристократического вкуса, но вполне подходящий потомкам простых работяг, стремившихся перещеголять своих клиентов великолепием построек.

Въехав за ограду, Элмер с интересом разглядывал имение, находя в нем все больше и больше достоинств. Этому парку предстояло стать сценой гигантского шоу, и можно было сказать, что с «декорациями» Вествуду повезло. Обилие статуй, цветов, старинных парковых затей — бельведеров, гротов, фонтанов. Среди зелени лужаек поблескивала гладь небольших прудов, отражающих чистейшую небесную синеву.

«Порядок. Обстановка сама работает на мою идею», — подумал Элмер, подъезжая к центральному входу.

Среди кустов великолепных роз возился пожилой человек в вязаном старомодном жилете, по-видимому, садовник. Элмер вышел из автомобиля, намереваясь обратиться к нему с вопросом. Мужчина разогнулся, потирая поясницу, и отбросил пучок выдернутых сорняков. Он с удовольствием выпрямился во весь рост, откинув со лба густые серебристые пряди. Блестящие карие глаза на загорелом лице смотрели приветливо и чуть насмешливо

— Я поджидал вас, синьор Вествуд, прогуливался и, конечно, не мог оставить без внимания вражескую интервенцию на территорию моей королевы. «Эстрелья» — совершенно необычного тона. Посмотрите — в середине цветка будто горит алая лампочка, но к краям лепестки бледнеют, достигая лазурного оттенка! Настоящая звезда!

Стефано поздоровался с гостем и проводил его в свой кабинет, в котором каждому посетителю наверняка хотелось задержаться. Величественно и спокойно выглядели высокие стеллажи мореного дуба, манили к отдыху с книгами в руках мягкие диваны, обитые грубой шерстяной рогожкой. Торжественно пахли розы в резных каменных вазонах, стоящих на толстом песочно-шоколадном ковре, а массивный письменный стол располагал к серьезной работе. И еще запах воска, которым здесь по старинке натирают мебель. Палитре впечатлений он придает оттенок надежности и легкой грусти. «Как жаль, что телевидение не научилось передавать запахи», — подумал, осмотревшись, Вествуд.

Антонелли сел на диван, предложив гостю место напротив.

— Что-нибудь выпьете, синьор Вествуд?

— Совсем немного коньяку, если позволите. Мне кажется, он будет в стиле вашего кабинета.

— Рад видеть вас и, признаюсь, удивлен. Зануда Антонелли находится далеко за чертой ваших интересов. — Стефано разлил в рюмки «Камю».

— И тем не менее легкомысленный болтун Вествуд пришел предложить вам свои услуги. Главный мотив, конечно же, корысть. Мне кажется, я сумею сделать из вашего юбилейного торжества нечто интересное и поучительное для каждого телезрителя, потешив свое профессиональное тщеславие. Сложность задачи и масштаб цели привлекают меня.

Стефано посмотрел на гостя с сомнением, выбирая форму отказа. Но Элмер опередил его.

— Можете не напоминать о своей скромности и неприятии рекламы. В сущности, мой сценарий не о вас. Стефано Антонелли — как личность и общественное явление — лишь повод поразмыслить о достоинстве и лицемерии, о традиционных культурных ценностях и новых идеалах, сквозь них прорастающих, как трава в весеннем лесу.

Элмер положил перед Антонелли папку с набросками сценария. Хозяин улыбнулся, раскрывая листы.

— Я знаю вас, Элмер. Позвольте называть вас попросту? Ведь люди, часто появляющиеся в наших домах на экране телевизора, воспринимаются как хорошие знакомые… Мне кажется, я вас раскусил… — Стефано усмехнулся, просматривая тезисы «театрализованного шоу». — Хотите потоптаться на дорогих моему сердцу святынях?