Вера Копейко - Любовь — обманная игра

Или он идеализирует дочь, не желая оставлять свое дело Валентине? Наделяет качествами, которых у нее нет?

Замиралов покачал головой. Нет. Он не ошибается. Слишком много разного люда повидал на свете. Научился не ошибаться.

33

— Итак, давай-ка взглянем на карту еще раз. Твое судно будет стоять вот здесь. Ага, вот эти ма-алень-кие острова.

— Ma-аленькие острова, — он передразнил ее и засмеялся. Худое загорелое лицо моряка расплылось и стало казаться круглым. Светлая копна волос блестела на солнце, пробивающемся сквозь тонкие розоватые жалюзи. Красивый парень, в который раз заметила Света. Что ж, с красивыми всегда приятней иметь дело. Они никогда не сомневаются в себе, а это очень помогает. У красивых нет комплексов. Вот как у нее, она едва заметно ухмыльнулась, отчего обозначались высокие скулы. Она знает по себе — красивые испытывают лишь недоумение: как им смеет кто-то перечить?

— И чьи это воды?

— Нейтральные. Я войду в бортовой компьютер, и пилот «Гольфстрима» обалдеет...

— Топливо на исходе. Но ведь он знает, что его заправили?

— Ни один пилот не станет сомневаться в данных компьютера.

— И пошлет сигнал?..

— Который я поймаю и предложу ему «припарковаться».

— Это такое «суденышко» ты зафрахтовал?

— Дело того стоит. Не я плачу, как ты понимаешь.

— Ну да, налогоплательщики.

— Они никогда не узнают, куда уходят их денежки.

— Я думаю. — Она скривила полные красные губы. — Никогда не буду платить налоги.

— Там, куда мы с тобой отправимся, есть множество способов не платить их.

— Отлично. Я просто мечтаю об этом... Давай приблизим, а? — Она потянула его за ремень.

Он взглянул на часы, с секунду посмотрел на нее, потом засмеялся и повалил на диван.

Она быстро расстегнула его брюки и увидела выпирающую плоть под белым хлопком, подчеркивающим загорелый тренированный живот. Уткнулась носом в пупок и заметила, как мужчина вздрогнул.

— Ох, — простонал он.

— Не бойся, я ничего тебе не откушу, — залилась она смехом, а он плотно прижал ее голову к своему животу. Жесткие волосы щекотали ей ноздри, она ощутила, как потеплело внизу живота, открыла рот и припала, как младенец к материнской груди. Он стонал, его бедра начали двигаться. Она работала губами не останавливаясь.

— Я хочу тебя, — выдохнул он.

Она обмякла и отдалась его рукам, его телу.

— Я хочу, чтобы ты была только моей, — шептал он, тяжело дыша, отваливаясь от нее и глядя на полные белые груди. Его всегда поражала их полнота, как будто они были от другой женщины. Более плотной, ширококостной. Но при изяществе и миниатюрности Светы это несоответствие возбуждало еще сильнее.

— Только твоей? — Она усмехнулась. — Я бы надоела тебе. Замучила бы тебя, сам знаешь.

— О нет, я бы так старался. Мне так с тобой хорошо.

Она тихонько засмеялась, а про себя подумала: свобода — это то, чего она всегда в жизни искала. А зависимость даже от одного самого распрекрасного мужчины — это неволя.

— Ну скажи мне, скажи, что у меня есть шанс.

— Шанс есть всегда и у каждого, — уклончиво ответила она, закидывая руку за голову, сосок нацелился прямо ему под мышку, отчего ему снова захотелось ее невыносимо.

— Ну так отдай его мне, этот шанс.

— Поговорим, когда все закончится, когда мы станем богатыми, вольными и будем делать все, что захотим.

— Уже скоро, скоро.

— Теперь ты вступишь в игру.

— Да, я буду в нужном месте в нужное время.

— Скажи мне, «зеленые» будут настоящие?

— Да. Они зацапают эту девочку и устроят над ней международное судилище. Мы так и договорились: им слава — мне деньги.

— Нам деньги, — поправила она. — Отлично.

— И мы с тобой и грузом отвалим за моря и океаны. Но ты уверена, что «жучок» прицепят там, где надо?

— Я уверена даже в большем... Но пока не стану говорить. Это маленький сюрприз.

— Надеюсь, он меня не слишком потрясет?

— Думаю, ты устоишь на ногах.

— Мне бы не хотелось. — Он засмеялся и снова навалился на нее.

— Нет, милый, теперь за работу.

— Но, я думаю, у нас...

— У нас будет перерыв. На... чай.

Он засмеялся.

— Я люблю покрепче.

— И погорячее? Хорошо, будет погорячее, как ты любишь.

— Какая ты коварная, — игриво прошептал он.

Он даже не подозревал, насколько был прав. Света смеялась и шутила, а в голове у нее крутился очередной виток операции, где главная участница Валентина Замиралова... Этот ход должен вывести Свету на совершенно иную позицию, о которой этот глупый Хельмут даже не подозревает и не должен. На сцену выйдет Дима Летягин, который готов ради нее, Светы, на все.

34

— Феликс, зайди ко мне.

Феликс, в светлом костюме и белой рубашке, которая оттеняла его загорелое лицо, переступил порог кабинета.

— Хорошо выглядишь. Молодец. Надеюсь, и мозги заводятся, как обычно. Знаешь, я все больше думаю про этих «зеленых». Какое-то предчувствие нехорошее. Ты следишь за Валентининым дружком?

— Да, — ответил Феликс. — Он зачастил к Миркофу, вы его знаете.

На щеках Замиралова заходили желваки.

— Старый хрен.

— Да, это верно. Но его племянница, юная и прекрасная, живет в Германии...

— Так-так-так.

— А очень много выходцев оттуда в Бразилии и Аргентине.

— Ты намекаешь?..

— По-моему, можно прямо сказать. Вашей империей должны заинтересоваться. Просто обязаны.

— Мы должны ими заинтересоваться раньше.

— Уже заинтересовались, Иннокентий Петрович.

— А как дела с другом моей Ирины? Ты нанял его освещать выставку?

— Да, ему послан факс с заманчивым предложением от агентства новостей.

Замиралов потер руки.

— Ну скажи, что я не гений. Он прилетает в Москву, а его под белы рученьки не на Ил-18, а на «Гольфстрим». А там наша девочка сидит. — В его голосе было столько искренней радости, что Феликс засмеялся.

— Ну а как она-то отреагирует, а?

— Как надо, я думаю. Я проверил... что мог. Любовь была сильная и безоглядная. Она и он — оба рисковали...

— Ну ладно, не надо подробностей. Про любовь я и сам все знаю. Думаю, за время полета они договорятся.

— Слушай, Феликс, я тут в голове быстренько кое-что прокрутил. А не сдать ли Валентине ее дружка? Скажи ей, точнее, продай, насчет Митечки. Мол, у него связь с молоденькой красоточкой. Поглядим, что будет.

— Отличная мысль.

— Тогда бы она переключилась на него и отвлеклась от меня. А мне сейчас каждый спокойный день для работы дорог, каждый час. Ирина должна сделать в Орландо все как надо. И еще... Знаешь, у меня какая мысль... необыкновенная. Только не подумай, что я совсем спятил...

Диме позвонил Семен Ильич и велел заскочить к нему.

— Ну, Димуля, пора действовать. Вот это для дела, — он протянул небольшой пластиковый черный пакетик, — а это — для поддержания в форме твоего тела. — Ухмыляясь, он отдал ему конверт. — Привет от «зеленых». Купюры, сам понимаешь, в тон.