Дженнифер Уайнер - Все девочки взрослеют

— Все в порядке? — спросил он.

— Конечно! — отозвалась я.

Должно быть, получилось убедительно, потому что Питер поставил локти на стол и сосредоточился на экране.

— Она обещает приехать для переноса.

Я содрогнулась.

— О господи! Какой еще перенос? Я думала, это что-то из области психоанализа. Погоди. — Я достала словарь. — «Перенос оплодотворенной яйцеклетки». Хм.

Я прокрутила страницу до следующего объявления.

— С ума сойти! «Привет. Я двадцатитрехлетняя белая женщина, живущая в Денвере, мать двоих детей. У меня светлые волосы и голубые глаза, и у обоих моих детей большие голубые глаза, как у меня. Не курю, не пью и не собираюсь. Хотя я больше не живу с отцами своих детей, я веду порядочный образ жизни и ужасно хочу помочь другой семье принести в мир новую жизнь».

— Шира, — прочла я. — Ее зовут Шира. Разве женщины по имени Шира не все стриптизерши?

— Полагаю, не все, — ответил муж.

Я встала и подошла к книжным полкам, изучая фотографии в рамках: наша свадьба; Нифкин, Питер и Джой на пляже; Нифкин с маленькой «тарелочкой» в зубах; Джой с полоской солнцезащитного крема на носу.

— Не знаю. Это так странно! Платить незнакомой женщине, более бедной, чем мы. Будто служанку нанимаем. Так нельзя. Родить ребенка — не постирать белье или вымыть посуду. Я еще помню, как это.

Я вытерла глаза, даже не пытаясь притвориться спокойной. Питер встал и положил руки мне на плечи. Я отвернулась от него к окну.

— И где гарантия, что она не передумает? — Я снова села на стул перед компьютером, — Эта пишет, что решение о прерывании в случае плохого скрининга или амниоцентеза [78] Тройной скрининг и амниоцентез — методы диагностики хромосомных аномалий у плода. будут принимать ГР. «Мне не все равно, но это решение ГР, а не мое». Что еще за ГР?

Питер нажал одну ссылку, потом другую.

— Генетические родители, — пояснил он.

— Генетические родители, — повторила я и прижала ладони к коленям.

Я представила, что это мне двадцать три, это я живу в Колорадо с двумя голубоглазыми малышами, работаю и учусь в колледже, пока мама сидит с детьми. И тут мне звонят или присылают электронное письмо богатые «старики», живущие за две тысячи миль. Они хотят арендовать мое тело, как ячейку в камере хранения. Буду ли я любить ребенка, которого выношу? Возненавижу ли людей, которые его отберут? Я расправила плечи.

— Кого бы мы ни выбрали, сколько бы она ни запросила, считаю, что нужно удвоить сумму.

Питер внимательно посмотрел на меня.

— Почему?

— Потому что они просят слишком мало! — Я указала рукой на экран. — Все до единой! Это стоит намного дороже! Отдать ребенка…

— Но он будет наш. Биологически, — возразил Питер.

— Биологически!

Бессмысленное слово. Ребенок есть ребенок. Я не верю, что можно девять месяцев вынашивать плод и не считать его своим. Я покачала головой, против воли вспоминая свое прошлое. Врач пришел в палату и сообщил, что мне удалили матку. У него был белый халат с кофейным пятном на рукаве и добрые усталые глаза. «Простите, — сказал он. — Мы сделали все, что могли». Я смотрела на него с больничной койки. В голове еще толком не прояснилось. Казалось, Бог лично выскреб мне внутренности ложкой для дыни. «У меня больше не будет детей?» — пролепетала я тонким голосом. «Простите», — еще раз извинился врач. Я не понимала, как отчаянно хочу быть матерью, пока не узнала, что больше не способна на это.

— А если у нее возникнут осложнения? Как у меня? — Мой голос треснул. — Как возместить женщине то, что у нее больше не будет детей?

Питер протянул руку через мое плечо и захлопнул ноутбук.

— Давай отдохнем.

Я вздохнула и положила ладони на крышку. У нас осталось так мало времени!

— Кэнни, все в порядке, — внушал мне Питер. — Необязательно решать сегодня вечером. Может быть, твоя сестра передумает. Может быть…

Я кивала в нужных местах и размышляла о Шире из Колорадо. В своих мыслях я поселила ее на соседней зеленой улице в квартире вроде моей прежней: две спальни, одна для нее, другая для мальчиков. Добавила музыку — саундтрек к «Энни» [79] «Энни» — бродвейский мюзикл о приключениях сиротки Энни. , Джой всегда его любила. Постоянный гул стиральной машины и сушилки. Запах детского крема, яблочного сока, макарон и сыра — любимой еды маленькой Джой. У нее была фарфоровая тарелочка с золотым ободком и розовым кроликом на дне и стульчик с резным именем — подарок бабушки Одри. Джой стояла рядом со мной на стульчике и сыпала тертый сыр в макароны. Стульчик и тарелочка с кроликом до сих пор лежат в подвале, вместе с детскими рисунками Джой, одеждой, из которой она выросла, ее трехколесным велосипедом и запасными колесиками к двухколесному — всем тем, с чем я не в силах расстаться.

Слова первого объявления всплыли у меня в голове, точно яркое знамя, трепещущее на ветру под безоблачным синим небом. «Прелестного, здорового малыша весом девять фунтов две унции…»

Питер изучал мое лицо. Я встала из-за стола, стараясь казаться спокойной.

— Пойду приберусь немного. Силы еще остались.

— Хорошо, — произнес он. — Увидимся наверху.

Я помыла посуду и вытерла стойки, прислушиваясь к шагам мужа на лестнице и шуму бегущей воды. Через полчаса я прокралась обратно в кабинет. Лампа на столе еще горела. Ноутбук ожил, когда я коснулась клавиатуры. Я нажала «сортировать матерей», схватила блокнот и ручку и начала просматривать имена, лица и города в поисках женщины, которая поможет осуществить наши мечты.

— Стой, охотница, — прошипел голос в темноте.

Мои пальцы порхали по клавиатуре. Я наклонилась вперед, приоткрыв рот. Зубы не чищены, волосы не чесаны. Очередное приключение Лайлы стремительно приближается к развязке. Я полностью погружена в ее мир и счастлива.

Лайла сдержала стон, шатаясь, поднялась на ноги и провела руками по бедрам. Ребра помяты, возможно, сломаны, передний зуб сколот. Все ее тело немилосердно ныло, но она заставила себя выпрямиться, расправить плечи и широко, по-солдатски расставить ноги. Так ее учили.

— Какая смелая девочка. — Голос в темноте засмеялся. — Глупая, но смелая.

Лайла согнулась, словно от приступа внезапной боли. На ногах были ботинки. В правом ботинке — нож, согретый теплом кожи. Она вытащила лезвие. Голос продолжал…

Зазвенел телефон, вырвав меня из космического транса.

— Черт, — вздохнула я и сохранила документ.

Обычно я выключаю звук, когда работаю. Я взглянула на высветившийся номер, прежде чем поднять трубку.

— Привет, Сэм, — сказала я. — Разве ты сейчас не с евреем с сайта знакомств?

— Разумеется, — тихо ответила подруга. — Мы в «Лакруа». Стены выкрашены в прелестный оттенок тыквы.