Оксана Сергеева - Райская птичка

Он обнял её. Прикоснулся губами к плечу. Легонько, чтобы не разбудить. Но она уже не спала так крепко и в ответ на его действие повела плечом, будто сбрасывая то, что ей мешало.

Во сне все люди одинаково уязвимы. И она - не исключение. И хоть днём она выказывала ярую решимость, и скорее бросалась в драку, засучив рукава, нежели грызла от отчаяния ногти, ночью становилась беззащитная, как любой другой. Беззащитность и ранимость просматривались в её спокойном лице.

Он много думал о ней. Пытался разгадать её феномен.

«Феномен Птички», как он сам называл это. Почему, ей удалось забраться в его сердце и так плотно засесть в нем?

Незаметно, чтобы она выражала в этом особенное рвение и желание. Наоборот, пыталась всеми силами не допустить его в свои пределы и сама не стремилась стать его частью. Но и привлекла его не потому, что так яростно сопротивлялась. Вернее, не только поэтому.

И это не было подобно молнии в сердце. Нет, как-то так… постепенно... медленно...

С каждой встречей, с каждым словом она оставляла в нём свой след, занимая в душе всё больше места, а в голове больше мыслей.

А сегодня случилась ситуация, переломившая их отношения. Теперь на все придётся смотреть под другим углом. Теперь уже нелегко будет отнекиваться и делать вид, что они друг другу ничем не обязаны. Ещё как обязаны! Это, наконец, произошло, но не так быстро как он хотел. И в этом ему тоже надо поблагодарить того придурка. Он сказал ей, что не собирается ей сочувствовать. С какой стати он должен ей сочувствовать, если только благодаря этому она запорхнула в тот бар, столкнувшись с ним. А если нет… Хотя… Пустое – размышлять от том, что было бы… Сейчас она в его постели. Рядом с ним. Ближе, чем могла быть.

- Ты уходил?

Она проснулась. В такой тишине, которая царила в спальне, было слышно, как сначала сменился ритм её дыхания, а потом она едва уловимо напряглась. Кожей он почувствовал её лёгкую скованность. И расслабление он тоже почувствовал.

- Нет.

- Врёшь, - прошептала она. И повернулась к нему. – Ты курил. – Она приблизила к нему лицо, почти коснувшись губ. – Я чувствую запах сигарет. – В ответ на это он обхватил её лицо ладонью и завладел губами. Именно завладел, а не приник томно. Захватил в страстный жаркий плен. Потом отпустил…

- Я хочу есть…

Каролина бы хохотала до смерти, если бы узнала, что Энджел готова променять секс с Данте на еду. Но в данную минуту это было именно так. Не хватало, чтобы вовремя этого интимного занятия заурчал желудок. Его и так свело от голода. Собственно, по этой причине она и проснулась.

- Пойдём на кухню.

Легко сказать «пойдём»…

Он дома. И уже натянул джинсы. А она голая. И её мокрое платье так и осталось валяться на полу в ванной.

- Мы, конечно, можем поэкспериментировать, но я сомневаюсь, что в таком виде я дойду до кухни, - смело сказала она, откинула одеяло и села на кровати.

Темнота не была непроницаемой и глухой и в мягком свете луны, её стройное тело очень хорошо выделялось на белых простынях. Только сейчас заметила, что постель белая. Если бы чуть раньше ей устроили допрос и выясняли подробности её здесь пребывания, вряд ли она смогла бы сказать хоть слово о внутреннем интерьере. Ничего не помнила. Разве что – бежевые стены душевой. Бежевые с розовыми прожилками.

- Едва ли, - согласился он довольно немногословно.

Энджел не стала зря терять время, а подошла к шкафу и выдернула из него первую попавшуюся рубашку. Не было понятно, одобрил ли он её выбор. Вероятно, лёгкий шлепок по заду мог означать именно это.

Пока она плелась за ним в другую часть дома, реальность происходящего с каждой секундой отрезвляла все больше. Энджи не могла остановиться у каждой вещицы, что хотела рассмотреть. Но окинула взглядом дом, в котором волею судьбы, в данном случае, Данте, находилась. Впечатляет. Но как-то все слишком… порядочно, что ли… Слишком изящно… нежно… Молоко с шоколадной стружкой, так бы она сказала. Всё такое светлое, кремовое – стены и даже пол. Огромный кожаный диван в гостиной. Тёмно-коричневый. Бра на стенах, льющие деликатный золотистый свет. Не было здесь ничего выбивающегося, того, за что мог «зацепиться» глаз. Единственно выбивающимся из этого визуального ряда был сам хозяин дома. Остальное было гармонично.

Кухня. Не изящно. Не нежно. Шикарно. Так что она почувствовала себя глупо и неуместно в одной его рубашке накинутой на голое тело. Шкафы от пола до потолка цвета слоновой кости. Похоже, белёный дуб. На полках сверкала посуда. Свет занимательно преломлялся на гранях бокалов. Она даже зажмурилась от такой яркости после полутьмы холла и коридоров. Пощёлкала выключателями и оставила только нижний уровень светильников, подсвечивающих шкафы, и пару плафонов.

Столы были чистые и абсолютно пустые. Стояла только кофеварка. И больше никакой кухонной техники и утвари. И едва ли она могла себе представить здесь разбросанные ложки, полотенца и ещё много чего нужного каждой хозяйке.

Ну, да… Для начала, чтобы что-то разбросать, нужно завести хозяйку. Эта мысль мелькнула прежде чем, она смогла оборвать свои размышления. И ещё быстрее пронёсся вопрос, могла ли она представить себя в её роли. В роли хозяйки подобной кухни. Нет! - проорала она себе, заглушив тот тоненькой голосок, пробивающийся изнутри и робко шептавший «да».

- Я хочу кофе, - сказала она, чтобы переключиться в нужное русло.

- Я тоже. – Он поставил на стол молотый кофе и две чашки. И всё. – Извини, сегодня в меню только бутерброды.

- Хм… - промурчала она, поняв это как толчок к действию. Видимо кофе сварить должна она.

Он усмехнулся.

Она бы приняла это за простую усмешку. Привычную для неё, если бы не явное веселье в его глазах. Как-то подозрительно. И не первый раз промелькнули эти огоньки. И он смотрел на неё как-то странно. И бутерброды готовить не спешил.

Когда кофе сварился, она наполнила чашки и поставила их на «островок». Этот стол-тумба очень выделялся на фоне общего дизайна. Тёмное дерево, накрытое столешницей из натурального камня, цвета малахита. Очень живо. Она без зазрения совести уселась на него и взяла чашку. Отпила. И снова заметила его смеющийся взгляд. Оглядела себя и смутилась. Только сейчас дошло, в чём дело и откуда взялась его ирония.

М-да, если, снимать мужика, то только президента компании. А если уж после секса напяливать на себя его рубашку – то только от смокинга. Об этом говорили двойные манжеты на рукавах и черные пуговки инкрустированные ониксом.

- Да-да, ты неподражаема, - сказал он, словно прочитал её мысли и спрятал свою усмешку за чашкой.

Она засмеялась, потому что не знала, как ещё реагировать. Как вообще реагировать в этой ситуации? Никогда она не распивала с ним кофе после секса… почти голая! Она отвернулась и посмотрела в стеклянную дверцу шкафа как в зеркало. Поправила волосы. Заметила на груди красовавшееся пятнышко от кофе.